опасность. А ты?! Ты совсем другой. У тебя совершенно иная философия.
Макс метнул на любовника пытливый взгляд. Его глаза напоминали высверленные отверстия, сквозь которые сочился безжизненный холод.
– Не смотри на меня так, – нервно сказал Валентина, поведя плечом. – Я помню первый раз, когда мы сидели у тебя. Ты еще включил ролик, как одна японская шалава давила котят шпильками. У тебя глаза загорелись, как у ребенка, который под елкой нашел долгожданную игрушку. И губы повлажнели, я это заметил. Ты возбудился.
– И что с того? – спокойно спросил Макс.
– Это пугает, – сказал Валентина, отведя взгляд в сторону. – Я читала, что со временем подобные развлекухи перестают вштыривать, и человеку требуются новые ощущения. Дозы постоянно повышаются, понимаешь, Макс? Это как наркотик, вроде герыча. И с него просто так не соскочить.
– Хочешь сказать, я скоро перейду на людей? – усмехнулся Макс.
Валентина озадаченно уставился в окно, словно вопрос любовника поставил его в тупик.
– В этой жизни все взаимосвязано, Валя, – проговорил Макс. – Я верю в карму. Если есть существо, которое по каким-то причинам не должно существовать, то почему я не могу взять на себя полномочия по прекращению его жизни? Если этой твари небесами предназначено страдать, то почему бы мне не сделать все своими руками? Эта безголовая муха, что до сих пор валяется у меня под стаканом, разносит заразу. Жужжит, гадит на пищу и плодит такую же мерзость, себе подобную. Больше этого она делать не станет. Грязная сука, которую мы вчера отравили, наверняка покусала немало людей. Какая от нее польза? Если бы мы с ней не разделались, она наплодила бы кучу скулящих ублюдков, которые превратились бы в громадных, злых и вечно голодных псов. И может быть, в один прекрасный день они загрызли бы какую-нибудь девочку. Или мальчика, как твоего брата.
Заметив, как переменилось лицо Валентины, Макс поспешил добавить:
– Извини. Это было жестоко.
Несколько минут прошло в полном молчании.
– Сколько еще осталось? Мне надоело ехать. И я хочу в туалет, – капризно сказал Валентина, открывая бардачок. Вскрыв пакетик с фисташками, он с меланхоличным видом принялся их чистить, бросая орешки в рот.
– Еще минут тридцать, – отозвался Макс.
Он окинул любовника внимательным взглядом:
– Ты в курсе, что дикие животные не переживают боль как таковую?
На худом лице Валентины отразилось недоумение:
– То есть как это? Мне казалось, боль чувствуют все… Ну, разве что кроме червяков или медуз…
– Очень просто, – кивнул Макс. – Для дикого животного визжать и реветь от боли неестественно. Они понимают, что от этого боль ничуть не уменьшается. Например, лиса или рысь угодила в капкан. Если она станет визжать, ее быстро обнаружат другие хищники и сожрут. Крики и рев животных имеют другой смысл. Так, это характерно для стадных животных. К примеру, на буйвола напал тигр, и он мычит, чтобы привлечь внимание сородичей… Визжат щенки, но опять же, для того, чтобы на них обратили внимание родители