не каждому являлась Огневица в истинном облике, всё больше в огне мерещилась.
Услыхав такие слова, принахмурилась Хозяйка Огня и молвит:
– Ты про наш разговор никому не сказывай! И меня лишний раз не зови, надо будет, сама покажусь.
– А почто, тётенька, – не успокоится Любава, – вы мне решили показаться? Чем я на особинку супротив остальных?
А та усмехнулась:
– А поглядишь далее, так и увидишь! А пока вот что скажу. Ты отца разговорами не тревожь, да камешек дарёный крепко храни, понадобится он тебе.
Больше ничего не успела спросить Любава, исчезла Огневица. А где ступала она, там трава сгорела, дымок вился следом. Подивилась на те речи девчонка и дальше давай собирать ягоду. Скоренько кузовок наполнила.
За делами каждодневными годочки ветерком летели. Вот уж Любава и в невесты вышла. На круг ходить стала, песни петь с подругами, хороводы водить и присматриваться к парням. Больше всех по душе ей был Кузьма-кузнец. И тот её заприметил! Вот и наладилась она заглядывать в кузню почти каждый день. Всё ей там в диковинку. Особливо притягивал огонь в горне. Перекинется словцом с Кузьмой, о встрече договорится вечерком, а сама поближе к огню норовит подойти. Ну, повстречались они с годик, Кузьма сватов заслал, сговорились о свадьбе. Вот тут беда и случилась…
Почитай за неделю до свадьбы загорелась у соседей изба. По недосмотру поди-ка, али баловался кто с огнём. Полыхнуло ночью, выскочили кто в чём, а в избе, слышь-ка, двое мальцов остались. Задохлись, видать, малость от дыма. К избе не подступиться, хошь и заливают водой, а толку нема. И Любава споначалу к дверям кинулась помочь, как все, да воротилась за лентой, косу придержать, чтоб не трепалась. Глядь, а там, где камешек хранила, столб огня синего. Спужалась было, но дыма не видать и огонь холодный. Отворила сундук, камень в руку взяла, тут ей и шёпот в уши: «Ты при этом камени не убойся пламени!» Скумекала[35] девка, что делать. Камень за пазуху сунула да бёгом в горящую избу. Деток отыскала и выволокла. Отдышались те, разревелись. Ну, знамо дело, натерпелись страху! А Любава целёхонька, вот только одёжа вся сгорела. Подивился народ, зашептался:
– Неспроста всё это! Дела непонятные!
И Кузьма к ней с расспросами:
– Как так? Почто с тобой всё в порядке? Почто пламень тебя не берёт?
А мать Кузьмы ещё пуще распалилась:
– А ведь колдовка она! Присушила сыночка!
Соседи, которым деток Любава спасла, заступались:
– Что ж вы молвите? Девка себя не пожалела, в огонь ринулась! Почто ха́ете[36]?
Свадьбу отложили, отговорились пустяками. Обидно стало девушке, она к отцу пошла и говорит:
– Тятя, откажите им вовсе, не пойду замуж, коли нет доверия.
Прокоп отказал, и поползли по деревне слухи пуще прежнего. Не раз, бывало, Любавушка плакала ночами в подушку, но жалиться никому не жалилась. Напротив, с улыбкой шла по улочке.
В это же время заметила она такое – в избе у них теплее стало, даже если печь не топлена. Камешек, что синим