что с ними со всеми стало? Вы взяли их с поличным. Суд был или нет?
Стефанов махнул рукой:
– Какой суд? В Москве так не принято. Когда меня выгнали, воры откупились и вышли на свободу. И сейчас как ни в чем не бывало занимаются тем же промыслом.
– М-да… – пробурчал подполковник. – А давайте их жахнем!
– Доберемся, Дмитрий Иннокентьевич, – заверил его Лыков. – Все они у господина Стефанова в синодик записаны. Но продолжайте, Василий Степанович. Какие еще способы краж изобрели мазурики? Про дыру в заборе мы поняли. А прямиком в ворота только с поддельными бумагами можно краденое вывезти?
– Сторожа подкуплены все, – сообщил докладчик. – А те, кто отказался, уже убиты.
– Как убиты? – поразился Лыков.
– Да так, убиты. Трех человек зарезали в нынешнем девятьсот седьмом году, и еще один пропал без вести. Все честные уволились, не дожидаясь беды. Остались лишь продажные.
– И у нас на Казанской дороге тоже? – не поверил фон Мекк.
– И у вас, Николай Карлович, – сказал Стефанов.
– Да я их сей же час заменю!
– Пожалейте людей. Сей же час их и зарежут, при первом противодействии. Надо ломать систему. Все продумать, подготовить и лишь потом нанести удар. На это уйдет время. Покуда будем наблюдать, искать связи, цепочки, по которым уходит товар, регистрировать всю эту публику.
Слова Стефанова прозвучали убедительно, с ним нельзя было не согласиться. Но магнату было жалко убытков, и он начал возражать:
– Но ведь каждый день несет новые потери. Тысячи теряем! Может, хоть как-то прикрыть дыру? Гаечки подвернуть, пропуска новые наладить, замки на складах поменять?
– Вы начните это делать, – вмешался Лыков. – Запретить вам никто не может. Ну а мы будем готовить удар.
На том и согласились.
Докладчик продолжил:
– Алексей Николаевич прав, вся эта сволочь у меня давно записана. Имена главных скупщиков известны. Красавин, Васильев, Членов, Игнатьев, Тешнин, Сибион, Балашов, Городецкий, Любавский, ну и десятка два помельче.
– Это те, чьи дома стоят возле станций, а в них живут особые крючники?
– Часть вроде как в стороне, держат магазины на лучших улицах, это Членов и Любавский. Некоторые, как Сибион, посредники, зато очень крупные. А остальные да, живут возле станций. И ведут себя нагло. Если, к примеру, нужный им вагон по каким-то причинам отогнали от забора вглубь, они совершенно спокойно заезжают туда на телегах. Громят вагон, затем тащат добычу к «своей» дыре и переваливают на ту сторону. А на вагон вешают поддельную пломбу, и он уходит прочь полупустой. Каждую ночь так, у жуликов это называется «выходить на биржу».
– Способов хищений много, – после паузы продолжил Стефанов. – Например, если товар сыпучий – зерно или сахарный песок, – то просверливают полвагона и ссыпают его в мешки. Пломбы целы, а товар похищен. Так поступают, например, у Николая Карловича в Гавриковом переулке. Ведь Москва-Рязанская – главная хлебная станция