в этих местах, они раскрыли вместе. Еще говорят, что именно храбрость и хладнокровие Смолева не раз спасали жизнь его товарищам.
Тот же старший инспектор, по слухам, и сам чуть ли не жизнью ему обязан. По крайней мере, такие намеки делали сержант Дусманис и его напарник в таверне, когда у них, слегка охмелевших, развязывались языки.
«Вы его еще плохо знаете, этого русского!» – говорил Дусманис, многозначительно потрясая пальцем, направленным в потолок. – «Это такой человек!..»
«Ну и что, что русский? И пусть, хорошо даже. Русские грекам плохого никогда не делали. А на Кикладах и подавно! Против турок вместе с нами воевали… По рождению – русский! Зато по характеру – чистый грек!» – говорили ему в ответ местные завсегдатаи, зашедшие посидеть в таверну и узнать последние островные новости под рюмочку ракомело.6 – «Немного, правда, на лицо бледноват, но под нашим солнцем это поправимо. Женить только его надо! У нас все женятся. Вон ваш старший инспектор – а тоже ведь приезжий, с материка! – и тот какой замечательной женщине из долины предложение сделал, этой осенью свадьба!»
Правда, некоторые островитяне, вхожие на виллу «Афродита» по роду своих занятий, знали, что к хозяину виллы часто приезжает гостья из далекой Испании, молодая и красивая, и тогда их можно было увидеть прогуливающимися вдвоем по набережным и узким улочкам Хоры, сидящими за столиком в таверне и даже на борту восстановленной лодки старого Аманатидиса, что увозила Смолева и его гостью на морскую прогулку поздним вечером, на закате, чтобы вернуться порой под утро, когда первые рыбаки уже покидали стоянку в марине и уходили на промысел.
Кстати сказать, местные рыбаки – те и вовсе за русского готовы были стоять стеной. Они не забыли, как новый владелец «Афродиты» в первый же день своего вступления в права собственности на виллу помог старому Никосу: нанял внезапно оставшегося без работы рыбака-ветерана возить морепродукты на кухню своей гостиницы и в таверну. Спас, можно сказать, от нищеты на старости лет. Каждый день принимал у Никоса улов и, не торгуясь, платил вдвое против прежней цены. Все понимали, что Никос заслужил это: шестьдесят пять лет ходить в море – не шутка. До того все помогали старику как могли. Но есть и свои семьи, и их надо кормить. А рыбацкая фортуна не всегда благоволит: порой с пустыми сетями вернешься, и то хорошо, что вернулся – отпустило море…
Никос много лет был лучшим рыбаком острова, и гордость не позволяла ему принимать помощь от таких же, как и он. Если и брал что по крайней необходимости – исключительно в долг, четко оговаривал сроки и всегда возвращал. Но очень скоро дела его были бы совсем плохи, если бы не Смолев и его щедрое предложение. С того самого случая рыбаки прониклись глубоким уважением и симпатией к русскому. Он тоже всегда шел им навстречу, особенно, когда нужно было докупить морепродуктов для таверны. Почти каждый день «У Ирини и Георгиоса»