утешал ее. «Не реви, принцесса, – говорил он. – Что уж теперь. Разве это муж? Так, опера, анекдот. Тебе повезло, что вы не родили детей. Я бы тебе не помогал. Мы даже сексом не занимались бы. У рожавших баб огромные вагины, просто колодцы, хватит их с меня. Подумай-ка вот о чём. Порой случается беда. Тогда мы говорим: „Ах, вот бы откупиться“. Но если ты в падающем самолете, откупиться затруднительно. Да что там, просто невозможно откупиться. Как и от уже падающей на тебя гигантской сосульки. И от заваливающегося на тебя строительного крана. Но жизнь всё уравновешивает, красавица. И когда пришло горе, оставившее тебя живой, вообрази, что это дань смертельной беде. Дань смертельной беде, которая прошла мимо. Это падающий самолет забрал твоего идиота-мужа. Это сосулька его украла, и она тебя не прибьет. Это строительный кран утащил твоего Дениса. А ты жива. И все бабы тебе завидуют. Ведь тебя хендожу я».
– Ты ведь тоже трахался в кино?
– Я не фанат подобных мест для секса. Так, было пару раз. Кто же счастливец?
– Илья. Ты его не знаешь. Он из КВН.
– Да, не увлекаюсь. Как впечатления?
– Так себе, но для галочки стоило попробовать.
– Потрахаться в кино? Или потрахаться с кавээнщиком?
– И то, и другое, – произнесла Валя, смеясь. Между ее кривых зубов торчали волокна ананасов. Беспокоясь о своей дееспособности, Акемгоним предложил женщине зубочистку.
– И что кавээнщик? Ты с ним?
– Я свободна. А ты всё-таки с этой своей Инной или…?
Валя зыркнула на Акемгонима и расстегнула третью пуговицу блузки. Из блузки смотрела закованная пуш-апом выученная Акемгонимом наизусть грудь. Она была второго размера. Акемгоним любил эти сиськи.
– У меня переговоры завтра в девять, – сказал он. – И я поеду на метро.
– Я согласна. Еще подруги звали меня на открытие Олимпиады, а я решила не ехать.
– Что ж так?
– Если бы я поехала, ты сказал бы, что я дура.
– В твои годы надо меньше общаться с женщинами. Общаться надо с папиками, думающими, что ты молодая и красивая. Меня, кстати, тоже звали на Олимпиаду. Тоже подруги. С тем же результатом.
– Насколько понимаю, на лыжах ты и в этом году не поехал кататься? Хотя тебя наверняка звали подруги?
– Совершенно верно.
– И у тебя так и не появилось желание самому водить машину?
– Ни малейшего.
– Ты очень ограниченный человек.
– Да, я умею лишь пару вещей. Чесать языком, трахаться и судиться. Ну и кунилингус еще. Хотя это тоже с языком. И люблю я только несколько вещей. Фильмы, театр, сиськи, книги и деньги. Последние – больше всего. Я всегда любил только это. Эти вещи я обожаю. Плевать мне на всё другое. Вообще, чем меньше дел, тем лучше они удаются. Подсознательно женщины это чувствуют. Поэтому когда я говорю, что хорошо трахаюсь, это непреложная истина. Потому что…
– …я великий Акемгоним, и мне наплевать?
– Я не об этом. Я…
– …пуп вселенной, источник