того, что в человеке есть ВСЁ (но только тогда, когда он сам – с Богом).
И трагическая неудача достичь искомой полноты себя – без Бога, самостно.
(Флоренский писал про то, что все изобретения человека – попытки восполнить неполноту его органов: зрения, осязания и проч.)
Подумалось…
Когда идёт речь, более ли любить Бога или кого-то ближнего (цитаты из НЗ можно не приводить, я их знаю, не про то речь…) – вспоминаю вопрос, задаваемый ребёнку: «А ты кого больше любишь, маму или папу?»
Вопрос совершенно бесовский.
– Где же был Бог, когда творилось непредставимое, когда евреев жгли в печи Холокоста?
– С ними в печи и был…
– В печи?!. Люди – сожгли Бога в печи?! Разве это может быть?
– Почему же нет… Люди в этом отношении изобретательны и неутомимы… Могут Бога унизить, предать, высмеять, могут гвоздями на кресте приколотить… могут и в печи сжечь.
– Так как же после этого – верить, как жить?
– Наверное, задаться другим вопросом, более, на мой взгляд, важным: сожгли-то сожгли – а вот сгорел Он там или нет?
Как Бог даст…
Вообще, всё в мире – настоящее – тайна, как ни крути.
И нашим прокрустовым ложам умозаключений не поддаётся… и это хорошо.
Виктор Петрович Астафьев, вспоминая о своей дружбе с Рубцовым, о неприкаянной жизни и трагической смерти поэта, рассказывал, как они с женой пытались Рубцова пригреть, остепенить, помочь…
Астафьев говорит с горечью, что, чтобы выжить, нужна бы была Рубцову такая жена, как астафьевская Марья…
И слова дальше: «Да не у каждого жена Марья, а кому Бог даст».
Как важна – семья.
Радость и полнота бытия в семье.
Как никогда, понимаешь это, слушая Баха.
Не удержусь – поделюсь рассказанным в комментарии:
«У моей девятилетней Ани Бах – любимый композитор. Когда я спросила, не тяжело ли для девяти-то лет, ребёнок невозмутимо ответил: „Мама, у Баха было 17 детей, он сочинял музыку, понятную детям!“ И я замолкла».
– Где наша не пропадала?!
– Да везде пропадала…
(Однако, смотри ж ты, опять выползла… не пропала, знать. Ай да наша!…)
По поводу «пропадала» – вспомнил, опять же, свою бабушку…
«Пропасть» значило у неё ещё – «испортиться». «Не ешь простоквашу, она пропала». Производным от сего было «пропастина». Пытаюсь погладить бродячую какую-то собаку: «Тьфу, гладит его!… У его страм! Он бегает жрёт всякую пропастину, а ты его гладишь…».
Иногда «пропастина» означала – «смерть, умирание»: «Ох, поясницу ломит как… видно, перед пропастиной…»
Вчера на вокзале ко мне подошёл бомж, попросил мелочи. Я дал. Он возрадовался и поблагодарил так: «От души, мужик… Ты хоть и бородатый, но вижу, что не хипстер…»
Вот ведь какое слово знает человек без определённого места жительства.
И какие