она рядом. Но сегодня он жаждал большего. Он жаждал ее саму.
Когда пять минут прошли и у него заломило суставы, он сказал себе, что подождет еще пять. Пять превратились в двадцать. Голубой свет погас. Его сердце забилось чаще. Он перевел бинокль на окно спальни. Свет зажегся мгновенно. Но окно было закрыто портьерой.
Он выругался, глубоко разочарованный тем, что не увидит ее даже на секунду.
Свет погас. Серо-голубые тени заплясали изнутри по шторам. Значит, она легла в постель, смотрит телевизор. Нехотя он принялся собирать вещи, чтобы уйти, как вдруг его осенило. Конечно, это тоже рискованно, как тогда, с петлей. Его внутреннее жюри еще не приняло окончательного решения о том, стоит идти еще и на этот риск или нет. В конце концов, все зависит от результата.
Он шагнул из куста, не давая себе времени передумать. Ботинки чавкали в сыром, как губка, газоне, оставляя на нем глубокие отпечатки, полные воды. Свет не вспыхнул, и тогда он поднял руки и помахал ими у себя над головой. Ничего. Он сделал еще шаг и опять замахал руками.
Поток света залил двор.
Он быстро убрался в кусты и поднес к глазам бинокль, чувствуя, как в предвкушении быстрее бежит по жилам кровь.
И тут же увидел ее – она стояла у стеклянной двери, далекая, словно видение, и в то же время такая настоящая. На ней была длинная футболка, которая доходила ей до середины бедер. Он никогда раньше не видел ее ног, не видел ее в платье, всегда только в джинсах или брюках. Ноги у нее оказались точно такие, как он себе и представлял – длинные, стройные, загорелые. Он даже подался вперед, так его тянуло к ней, тянуло выйти на свет, чтобы Трейси увидела его, но он поборол в себе желание это сделать. Нельзя. Пока нельзя. Она его еще не знает. Решит, что он просто чокнутый. Надо, чтобы сначала она увидела его в другой обстановке, где он сможет показать, как сильно он ее любит. Но до тех пор придется потерпеть. До тех пор придется довольствоваться такими мгновениями, как это.
Глава 13
Рано утром следующего дня Трейси и Кинс сидели с Риком Серабоне в переговорной здания суда округа Кинг, пили черный кофе и просматривали результаты судмедэкспертизы из комнаты в мотеле на Аврора-авеню. От недосыпа Трейси чувствовала себя отупевшей. Прожектор еще дважды вспыхивал прошлой ночью. Но она больше не вставала. Зато теперь тупая боль пульсировала в висках и в макушке, а от таблетки ибупрофена, которую она приняла, заныл пустой желудок. Судя по осунувшемуся виду Кинса, тот чувствовал себя ненамного лучше.
– Может, он просто забыл, – предположил Воробей. Он сидел, нянча между ладонями картонный стаканчик с кофе. Речь шла о том, почему в мотеле везде были отпечатки Уолтера Гипсона, но ни следа его ДНК. – Он же не мог прийти туда в перчатках, верно? Он убил, пошел в ванную, надел там перчатки, вернулся и стал все вытирать, но к тому времени уже не мог вспомнить, чего он касался, а чего – нет.
– Поверить не могу, чтобы такой осторожный тип, как он, мог забыть хоть про один отпечаток, – возразила