Шибанова.
– Надо проникнуть в Юрьев. В моей бывшей воеводской избе, под печкой, спрятаны письма к царю. Надо доставить их печерским старцам. Пусть они больше не клевещут на меня, пусть знают всю правду. Доставишь – награжу по-царски.
Ваську Шибанова схватили в Юрьеве и в колодках привезли на Москву. Малюта растянул Ваську на дыбе56. Холопа зверски пытали, вынуждали отречься от своего князя, но Васька не отрекся и всячески восхвалял Курбского.
Царь приказал казнить холопа на Ивановской площади и на всю неделю выставить его обезглавленное тело для устрашения москвитян.
Боярин Морозов велел своим слугам подобрать казненного холопа и предать его земле. Царь приказал кинуть своевольного боярина в застенок.
Измена Курбского потрясла Ивана. Обезумевший, разом постаревший, царь в неуемной ярости метался по дворцу, не видя перед собой ни слуг, ни присмиревших бояр.
«Собака! Подлый переметчик! Иуда!»
Глава 10. Ай да Слота!
Затяжная, изнурительная война с Ливонией тяжелым бременем легла на плечи мужиков. Царю была нужна несметная казна, и он давил на служилых дворян:
– Своим старостам, тиунам и прикащикам укажите увеличить оброки и государевы подати. Пусть потерпят. Войну без большой калиты не выигрывают.
Оброки и царские подати с мужиков настолько подскочили, что те взвыли:
– Что же это деется, православные? Где денег набраться? Баре свирепствуют. Ты к горю спиной, а оно к тебе рылом. Токмо и осталось помирать.
Находились и шутники сквозь слезы:
– Вестимо. Помирать – не лапоть ковырять, лег под образа да выпучил глаза.
Не миновала беда даже зажиточных мужиков. И два года не прошло, как превратились они в «захудалых».
Слота хмуро ронял:
– Ныне с одной лошаденкой остался. Скотину – под нож – и в Ярославль на торги. Почитай, и с хлебом пришлось распрощаться. Принес тиуну деньги, а тот, подлая душонка, рот кривит. «Остался должок за тобой. На барскую запашку трое ден не выходил». Тьфу! Копье ему в брюхо. Не ведаю, как и зиму прожить. Разве что ребятню на осиновую кору перевести.
Про нужду же Иванки Сусанина и говорить не приходиться. Лицо его было мрачней грозовой тучи. Молвил тестю после долгих раздумий:
– Котыга (Иванка и Слота угодили в его поместье) всех мужиков по миру пустит. Но больше такое терпеть не можно. Надо сход собирать.
– А дале?
– Уговорить мужиков, дабы к тиуну идти и заявить, что оброки и подати нам не под силу.
– А коль тиун Пинай заковряжится?
– Припугнуть. Всем-де миром в бега сойдем. Мужикам терять нечего. Тогда и поместью конец.
Слота глянул на зятя удивленными глазами.
– Но то ж бунт, Иванка. И как тебя угораздило такое помыслить?
– Нужда доведет – и за вилы схватишься.
Слота головой покачал.
– Не ведал я тебя таким, зятек. Куда твое степенство делось?
Иванка пожал дюжими плечами и больше не произнес ни слова.
А