эта рана в сравнении с сердцем твоим, израненным самою любовью?.. Прощаю тебя, смертная… – точно в мутью подёрнутом зеркале, лицо её тает, смывается бронзово-рыжим, до слёз ослепительным солнцем, потоками хлынувшим через окно, – прощай…
…Алфея протирает глаза, берёт зеркало в руки, смотрит, оправив волосы, ныряет взглядом в точено-блескучую, нетронутую волнами гладь. В зеркале – она сама, изящный завиток волос под покрывалом, янтарные капли бус, стекающие на грудь.
– Странное мне было видение – будто сама Афродита явилась ко мне, сошла с вершины Олимпа, легко ступая по облакам. Будто любила меня прекраснейшая из Зевсовых дочерей, а после… – шепчут губы её, и отраженье смеётся в ответ, и острой стрелою Эрота горит на груди золочёная пряжка, и маково-красною каплей сияет кровь на её острие…
Лунный волк
Часть 1
Серая хмарь покрывала небосвод рябью, из-под которой периодически проблёскивала луна, немного освещая крыши крепких домиков и улицу небольшого поселения «Наваръ». В давние времена оно являлось лишь ночлежкой для путников и торговцев, пока эти земли не выкупил один из них. Владелец же решил раздать наделы в использование, с условием получения съестных припасов. Свободных селян, уставших от королевских и баронских налогов, оказалось довольно много, так что поселение быстро разрослось. Позднее появились несколько ремесленников, и небольшая торговая площадка. Сама стоянка разрослась в постоялый двор, в котором не брезговали останавливаться особы голубых кровей. Однако сейчас, ранней осенью торговцы разъехались, и на его улицах было пустовато. Стояла глубокая ночь, лишь всюду шныряли кошки, да бродячие псы, а издалека слышались пьяные песни гуляк.
Именно в этот час с западной стороны посёлка вышла одинокая фигура в длинном меховом плаще. Сложно сказать мужчина это или женщина так как плащ полностью скрывал и лицо, и тело этой личности. Однако нельзя не отметить высокий рост, ровную и уверенную походку, и звук клацанья сапогов, обувь не из дешёвых. Человек двигался в направлении трактира, не обращая внимания на суетившихся животных, и громкие возгласы пьянчуг. Спустя несколько минут двери таверны распахнулись.
Она представляла собой большое помещение, в два этажа, с расположенными полукругом столами. Наверху находились более комфортные места с мягкими сидениями и лёгкими занавесками, внизу же были круглые деревянные столики с такими же деревянными стульями. У противоположного от двери края, располагалась трактирня1, за которой стоял хозяин. По бокам от неё две лестницы, ведущие на второй этаж, дальше – спальни, справа на постаменте возвышался «Ксарионов камень»2. По стенам развешены чучела различных животных. Так же откуда-то доносилась тихая и ненавязчивая музыка, хотя её источника видно не было. Посетителей было немного, несколько местных мужиков, какой-то путник в тёмном углу за поздним ужином, и парочка «бархатных»