пятнадцать минут, есть кафе и туалет. Не задерживайтесь, пожалуйста.
Лида оправила блузку и присела на переднее сиденье. Автобус выруливал на парковку.
Не сводя глаз с Серафимы Викентьевны, Инга спросила у дочери:
– Пойдёшь?
Катя помотала головой:
– Мармеладных мишек мне купи!
– Пожалуйста? – машинально поправила Инга. – Ты же худеть собиралась.
– Я с утра не ела! – возмутилась девочка.
Серафима Викентьевна двигалась медленно, с усилием, опираясь на палку с вытертым набалдашником. Инга догнала её в передних дверях автобуса.
– …а исхудала-то как, детонька. – Старушка остановилась, вполоборота глядя на Лиду, заблокировав выход. И, поймав взгляд Инги, поделилась: – Молодец какая, а? Сколько лет живу, а почему Волоколамск так зовётся – слыхом не слыхивала.
Лида благодарно опустила голову.
– А вы откуда будете? – спросила Инга, помогая Серафиме Викентьевне спуститься.
– Я московская, всю жизнь тута. Своих давно похоронила, вот, с Лидочком теперь по округе езжу. Соседка я ей, да и рассказывает она больно хорошо, куда ни поеду – всяк интересно. Ты монастырь этот видала?
Инга не успела кивнуть. Старушка продолжала:
– Немцы там всё разбомбили, руины одни, камня на камне не оставили, а теперь, как президент на Пасху приехал, со свечкой службу отстоял – заново всё отгрохали. Депутаты косяком туда ездют. Вот и я решила глянуть, пока жива.
– Бойкая у нас Серафима Викентьевна? – Лида догнала их.
– Хорошая, – улыбнулась Инга.
– Только мешаю тебе, лапонька. – Старушка прищурилась: довольна была комплиментом. – Мучаешься со мной.
– Что вы! Иногда бывает, в автобус как покойники набьются – все молчат. – Двери магазина-кафе разъехались перед ними, Лида пропустила Серафиму Викентьевну вперёд. – Головы не повернут или засыпают сразу. Вот тогда я по-настоящему мучаюсь.
– Вы хорошо рассказываете, знаний много чувствуется. И дело своё любите. Истфак заканчивали? – спросила Инга.
– Нет. – Лида на секунду смутилась. – Историко-архивный. Но там школа хорошая. И потом ещё курсы гидов, конечно. Там нас учили: выбери себе самого благодарного слушателя и рассказывай только ему. Вот Серафима Викентьевна и есть моя неизменная аудитория.
К кассам стояла небольшая очередь – всё люди из их автобуса. Инга походила между стеллажами со сладостями. Вернулась к Лиде и Серафиме Викентьевне, когда старушка возмущалась:
– Кофею хотела попить! Так триста рублей просют!
Молодая кассирша подняла на Ингу вопросительные глаза.
– Это, – она протянула прозрачный пакетик, – и три капучино.
– Напоминаю – это действующий мужской монастырь. – Лида стояла против них, скрестив руки ниже груди. – Женщины – на входе возьмите юбки, закройте ноги, если вы в брюках.
Группа двинулась к высокой арке входа. Шаги в ней гулко отдавались,