молодой человек в пуховом жилете пускал в глаза пух молодой девушке. Никуда не торопились, они обсуждали какую-то книжку.
– Вот послушай, как здесь забавно написано о любви. «В постели любовь – это физика, в лифте – ядерная физика, на кухне – химия, в письмах – ботаника, в пути – география, на расстоянии – математика, в памяти – высшая математика, в Интернете – информатика, в одиночестве – аутотренинг, в телевизоре – программирование, в телефоне – диагностика, во сне – мистика, в мечтах – уфология, в душе… всё зависит от ударения». Ну и что ты скажешь?
– Я бы не отказалась сейчас от тёплого душа.
– Мне хватило вчерашнего дождя. Как выходные прошли?
– Прямо по мне. До сих пор в себя прихожу. А у тебя?
– В никуда. Курсовую надо было писать, а желания никакого. Воскресный вечер – это такое время, когда работает телевизор, а голова нет, сколько ни включай.
– Ты где зависала?
– Как всегда, топила молодость в стакане с мартини и вытворяла сальсу.
– Новый роман?
– Нет, драматургии полно, романов нет. Ну, что ты на меня так смотришь? – поправила свою юбку девушка. – Я, по-твоему, ветрена?
– Да, сквозит.
– У тебя пары ещё есть?
– Нет.
– Тебе хорошо, сейчас надуешь свой пуховичок и улетел домой, а у меня ещё две пары.
– Позвонишь сегодня?
– Нет… Приду. Будешь ждать?
– Нет… Таких, как ты, ждать бесполезно, к таким надо идти навстречу.
– Завтра может увидимся.
– Нет… Любить.
Я ждал Алису во дворике, наблюдая за движением молодости. Несмотря на то что музыка, которая здесь сопровождала перерывы, смолкла, многие продолжали топтаться языками. Мне очень захотелось поверить во фразу «человек – это то, что он видит», чтобы скинуть многолетнюю усталость, подобно тому, как скидываешь зимнее пальто по весне, ботинки после рабочего дня, а вслед за ними носки кидаешь в корзину для стирки, предварительно понюхав, будто их запах должен был привести тебя в чувство. Что ещё? Что ещё я мог снять? Да. Может быть, кольцо. Снять усталость то же самое, что снять приросшее к пальцу обручальное кольцо. Я снял его с трудом, восемнадцать мне, конечно, не стало, но почувствовал себя лет на тридцать, и дело было вовсе не в кольце, а в снизошедшем из-за облака солнце. Я поблагодарил его, закрыв глаза. Теперь только слух, я полагался на него. Из окна на первом этаже рвался ветром глубокий тенор, словно он был из тех редких домашних животных, которых не выпускали на волю. Ему хотелось гулять, резвиться и заигрывать с молодыми девушками, но он фальшивил. Это слышал даже я со своим незаконченным школьно-музыкальным образованием. Сколько бы они не любили ушами, выбор оставался за сердцем. Всё же какая-то дура нашлась. Из того же окна хлынуло женское сопрано. Девушка распевалась на «И» будто потеряв мысль, никак не могла закончить свою фразу. Птицы тоже слетелись послушать, они одобрительно чирикали, понимая, что те, в клетке вряд ли смогут увести их цыпочек и вмешаться в борьбу за гнездо.
Ветер заглядывал всем в лица, будто искал кого-то из своих, но скоро ему это надоело, он начал играть с девушками в Мерилин Монро. И их это радовало, а ещё больше забавляло