л хочется быть такой же, как героиня «Храброй сердцем». Уж тогда она не боялась бы в лесу в полном одиночестве… Но Дейзи боится.
Она действительно очень испугана.
– Дейзи, – слышится голос. – Дейзи, ты где?
Теперь шаги раздаются ближе, и в голосе слышатся сердитые нотки:
– От меня тебе не спрятаться. Я тебя найду. Ты же это понимаешь Дейзи, да? Я тебя найду.
Прежде чем начать, я скажу вам вот что – это вам не понравится, но, поверьте, я сталкивался с этим столько раз, что уже устал считать. В таких случаях – с ребенком – в девяти случаях из десяти это кто-то из своих. Член семьи, друг, сосед или кто-то из местных. И не забывайте это. Насколько безумным это ни выглядело бы, насколько невероятным ни казалось, люди знают, кто это сделал. Может быть, подсознательно. А может быть, они об этом просто еще не догадываются. Но они знают.
Они все знают.
20 июля 2016 года,
02 часа 05 минут
Поселок «Поместье у канала», Оксфорд
Говорят, что люди, покупающие дом, принимают решение в первые тридцать секунд после того, как заходят в него. Поверьте мне на слово, офицеру полиции для этого надо меньше десяти. Вообще-то многие из нас решают всё задолго до того, как переступают порог. Только решения наши касаются людей, а не недвижимости. Так что когда мы подъехали к дому № 5 по Барж-клоуз, я уже имел представление о том, что нас ожидает. Раньше такие дома называли «домами бизнес-класса». Может быть, их так и продолжают называть – не знаю. У них есть деньги, у владельцев таких домов, но не так много, как им хотелось бы, иначе они купили бы себе реальный дом в викторианском[1] стиле, а не эту подделку в вульгарном новострое на неправильном берегу канала. Дом построен из такого же красного кирпича, в нем такие же эркеры, но сад маленький, а гараж просто огромный – в общем, он мало чем отличается от откровенной «липы».
Фигура полицейского в форме у входной двери говорит о том, что семья уже сама обыскала дом и сад. Вы не поверите, как часто мы находим детишек под кроватями или в шкафах. Они не потерялись – просто прячутся. Правда, у большинства этих историй конец все равно печальный. Но, кажется, это не наш случай. Дежурный инспектор, разбудивший меня час назад, сказал:
– Знаю, что при других обстоятельствах мы не стали бы звонить вам в такую рань, но сейчас поздняя ночь, ребенок совсем маленький, и все это дурно пахнет. Семья устроила вечеринку, так что ее стали искать задолго до того, как позвонили нам. И я решил: пусть то, что вы разозлитесь, будет нашей самой большой проблемой на сегодня.
Но, в общем-то, это не так. То есть я не разозлился. Честно говоря, на его месте я поступил бы точно так же.
– Боюсь, что на заднем дворе полный кошмар, сэр, – сообщает констебль у двери. – Народ ураганил всю ночь. Везде остатки салюта… Не знаю, как криминалистам удастся все это разгрести.
«Отлично, – думаю я. – Просто фантастическая хрень!»
Крис Гислингхэм звонит в дверь, и мы замираем в ожидании на пороге. Крис нервно переминается с ноги на ногу. Не важно, какой по счету раз вы это делаете – привыкнуть к этому невозможно. А если привыкаешь, то пора уходить на покой. Я делаю несколько последних затяжек и осматриваю окрестности. Несмотря на то что сейчас два часа ночи, практически во всех домах горит свет и на верхних этажах некоторых из них видны люди. На поросшей жиденькой травой со следами велосипедных шин обочине припаркованы две патрульные машины с включенными мигалками, и пара усталых констеблей пытаются сдерживать зевак на приличном расстоянии. Еще человек пять полицейских видны на ступенях соседних домов, где они общаются с соседями. Но вот входная дверь открывается, и я разворачиваюсь в ее сторону.
– Миссис Мэйсон?
Она массивнее, чем я ожидал. Щеки уже округлились, а ведь ей – сколько? – не больше тридцати пяти. Под кардиганом виднеется вечернее платье с американской проймой[2] и леопардовым принтом тускло-оранжевого цвета, совсем неподходящим к цвету ее волос. Она оглядывает улицу, а потом плотнее запахивает кардиган. Правда, погоду трудно назвать холодной – днем было девяносто градусов[3].
– Я – детектив-инспектор Адам Фаули. Вы позволите войти? – спрашиваю я.
– Только снимите обувь. Ковер только что почистили, – сообщает хозяйка.
Никогда не понимал людей, которые покупают ковры кремового цвета, особенно когда у них есть дети, но сейчас не до споров. Поэтому мы сгибаемся, как пара школьников, и развязываем шнурки. Гислингхэм бросает на меня быстрый взгляд – около входной двери прибиты крючки для одежды с именами членов семьи. Под ними в ряд выстроена обувь. По размеру. И по цвету. Боже!
Удивительно, как тот факт, что вы сняли обувь, влияет на ваше самосознание. То, что я остаюсь в одних носках, превращает меня в зеленого новичка. Не самое лучшее начало.
Арка соединяет гостиную и кухню с баром для завтраков. Там находятся несколько женщин, которые перешептываются