женщин] и отдать приказы вопреки своим интересам. Они приняли самостоятельное решение, и объявили его, и будут следить, чтобы его тщательно исполняли. <…> Ради строго административного порядка они сделают страндартный доклад императору о вынесенном приговоре, возможно, как один из множества пунктов в ежемесячной сводке, и дело с концом» (Cohn H. The Trial and Death of Jesus. N. Y.: Ktav Publishing House, Inc., 1977. P. 189–190).
33
Ibid. P. 16.
34
См.: Psichari J. Salomé et la décollation de St. Jean-Baptiste. P. 146–147, 150. Один из тезисов этой статьи касается попытки христиан отомстить Ироду, представив его злодеем. Психарис старается подчеркнуть, что, помимо прочего, евангелисты имели в виду, что танцевала именно дочь Ирода, а не Иродиады. По его мнению, далее они намекают, что Ирод испытывал влечение к своей дочери и состоял в сексуальной связи с нею. Все это спорно и неясно. Тем не менее, если так и было, евангелисты этого не утверждают, а наоборот, утаивают это, ясно говоря, что танцевала дочь Иродиады, а не Ирода. Это еще одно доказательство того, что евангелисты хотели представить Ирода в положительном свете, а в негативном – Иродиаду и ее безымянную дочь.
35
Zagona H. G. The Legend of Salome and the Principle of Art for Art’s Sake. Geneva: Droz; P.: Minard, 1960. P. 20.
36
Например, Тертуллиан – Отец Церкви, теолог и писатель, родившийся в Карфагене (ок. 150/160–220), – уже во II в. начинает выстраивать систему церковных взглядов на женщину. Для него женщина представляла собой воплощение дьявола; главный тезис Тертуллиана таков: «Красота Естества – работа Бога, а Красота искусного – работа дьявола». Поэтому христианская женщина должна быть «естественной». Для этого она не должна использовать никакой косметики и беречь свою природную красоту, прячась от мира. Тертуллиан подчеркивает, что для христианки важно, чтобы тело ее было сокрыто. Образ Саломеи и ее танец, в котором тело – словно прекрасный бриллиант, явно не соответствует тертуллиановскому образу христианки. Так же и епископ Киприан Карфагенский (ум. 258) превозносит значение скромности для девушек и девственниц. Такая скромность очевидно несовместима с танцем Саломеи. Наконец, Иларий Пиктавийский, епископ из Пуатье (315–367), оспаривает роль удовольствия – и вновь это противоречит идее танца, который по природе своей является приятным занятием, доставляющим удовольствие как танцующему, так и тем, кто за ним наблюдает. Иоанн Златоуст в толковании на Евангелие от Матфея сокрушается: «„Дню же бывшу рождества Иродова, пляса дщи Иродиадина посреде, и угоди Иродови“ <…>. О, диавольское пиршество! О, сатанинское позорище! О, беззаконная пляска и награда самой пляски беззаконнейшая! <…> Двойное преступление, – и потому что плясала, и потому что угодила, и угодила так, что в награду совершается убийство» (цит. по: Bochet M. Salome. Du voilé au dévoilé. P.: Les Editions du CERF, 2007. P. 23. [Священное Писание в толкованиях святителя Иоанна Златоуста. М.: Ковчег, 2006. Т. IV. Кн. 2. С. 76–77]). В своем учении о браке Златоуст заключает, что задача женщины быть послушной и что мужчина не должен давать женщине какой-либо власти: он – хозяин, а женщина находится в его распоряжении и должна ему слепо повиноваться.
Аврелий Августин, теолог и философ IV в., в своей Пятнадцатой проповеди восклицает: