и если не согласитесь, что это о вас…
– То что? – рассмеялась Вика.
– Я скажу, что вы либо лжёте, либо не умеете читать, – сказал Шегдар, решительно подходя к книжным полкам.
– Это ваша комната, – пояснил он, обернувшись. – Именно здесь вы оказались, когда я вызвал вас в этот мир, – тоном «я-ни-на-что-не-намекаю». – Хотя обряды проводил в северном крыле.
Вика дернулась, но сделала вид, что поверила в отсутствие намека.
– Именно здесь нашли ваш труп, – голосом заправского гида продолжал Шегдар. Вика не удержалась от нервного смешка. – И, самое странное, на нём не было ни Олинды – медальона, символа вашей магической силы, с которым вы никогда не расставались, – ни вашего меча, Ланг-нок-Зеер («Лезвие ветра» – поняла Вика, отстранённо как-то, почти не удивившись). Ни того, ни другого так и не удалось отыскать, как не удалось и выяснить, зачем вы вернулись сюда. Зачем, кстати?
– Странный вопрос, – пожала плечами Вика. Она всё пыталась убедить себя, что манера Шегдара рассказывать о чём-то, как о событиях её жизни, забавляет, а не пугает. – Неужели не ясно, почему она пришла умирать сюда, если кроме этой комнаты у нее не было ничего? Вы же сами сказали, что комната была Реде дороже всего остального вместе взятого…
– А я ничего подобного не говорил, – вежливо удивился Шегдар. – Не упоминал, кажется, ни словом… С чего вы взяли, что комната была вам дорога?
– Вы сами так сказали!
– Нет, – беспечно ответил он. – Вот! – выудил пыльный том с одной из полок. – Слушайте, – положил раскрытую книгу на стол, и начал читать. Звуки чужого языка перекатывались, текли и шуршали, как прибой. – Да. А переводится приблизительно так…
– Я знаю перевод! – перебила Вика раньше, чем сама успела удивиться этому факту. Шегдар, похоже, не удивился вовсе. Он лишь немного отодвинулся от стола, приглашая девушку занять это место. Она наклонилась над книгой, опершись о край стола. С первого взгляда буквы показались неожиданно странными: ленты утолщений и тонкие волосинки линий располагались совершенно хаотично, без намека на строчки, столбики или хоть какую-то систему. Но уже в следующую секунду хаос обрел упорядоченность, а путаница линий – смысл, и Вика начала переводить. Ясно было не всё, но очень многое, и незнакомые слова удавалось понять по контексту.
– …Она придет… когда начнут… когда о ней уже начнут забывать, когда жизнь станет… станет неспокойной и неустойчивой. Она придет в день перед… равноденствием, за ночь до полнолуния. Она придет в этот мир неподалеку от места, где она ушла из этого мира, и одежда на ней будет знаком её отличия от всех, живущих здесь, ибо никто здесь не носит такой одежды. И корона… на ней… которая будет на ней, будет частью её самой, и никто не снимет с нее короны. Вернувшись, она немедля начнет борьбу, но никому не дано победить своей судьбы… Чушь какая! – сказала Вика, выпрямляясь. – Я так и думала: ни одного конкретного указания. Ни о времени, ни о месте, ни о внешности.