Письма из прекрасного далека. Книга седьмая. От златой Праги до Братиславы
доски позицию и начал складывать фигуры. За ним последовали другие.
– Вот так-то лучше, – сквозь губы проговорил Салахов и удалился.
– Наверное, хочет на повышение досрочно пойти, – вслед ему громко проговорил капитан Лабазов.
Иногда, но очень редко, обращались заболевшие военнослужащие и члены их семей. Их осматривал дежурный врач, остальные занялись чтением. Дело близилось к вечеру. Два врача-ординатора задремали, подперев головы руками. Предыдущие ночи спали по очереди. Ожидание утомляло хуже работы.
– Давайте-ка сыграем в подкидного, а? – предложил Лабазов, доставая из кармана колоду карт.
Сонные медики оживились, посмотрели на Еремина. Валерий Алексеевич изобразил на лице нейтралитет. Оценив это, как знак согласия, к командиру операционно-перевязочного взвода подсело несколько человек, и началась игра.
– Так вот как вы выполняете мои распоряжения! – неожиданно раздался голос Салахова. Оказывается, он все это время находился неподалеку в пустой офицерской палате, где прилег отдохнуть и мог подслушивать разговоры.
Игроки медленно сложили карты и встали, кроме Лабазова. Тот, как ни в чем не бывало, продолжая сидеть, достал из нагрудного кармана небольшую отполированную из нержавеющей стали плоскую фляжку, не спеша отвинтил крышку и сделал из нее пару глотков. Затем встал, подошел к Салахову и протянул ему емкость:
– Товарищ подполковник, угощайтесь! Пятизвездочный! Армянский!
Салахов побагровел, но смелость и невозмутимость, с которой предлагал приложиться Лабазов, его смутили, и, казалось, лишили дара речи. Он, не говоря ни слова, резко развернулся и ушел. Примерно через час из штаба дивизии было получено распоряжение о снятии повышенной боевой готовности. Служба вновь пошла в привычном ритме.
ПЛОХОЙ СТРЕЛОК
При стрельбе из автомата он всегда снижал показатели взвода – либо мазал вообще, либо попадал в молоко. Рядовой Маппыайап Миитэрэй Тэрэнтэйэбис от рождения или Матвеев Дмитрий Терентьевич, как значилось в военном билете, был призван из Якутии.
– Матвеев, сегодня лучше, наконец-то попадать в мишень стал, – говорил ему командир взвода лейтенант Шаламов. – Якуты же хорошие стрелки, охотники, а почему у тебя ничего не получается?
– Я не охотника, я оленевода, – оправдывался Дмитрий. – Мой отец был охотника, пушнину добывал. Белке в глаз целился и попадал.
Он говорил целые фразы на чисто русском языке, но отдельные слова употреблял сообразно своему разумению.
– Закончить стрельбу! Оружие к досмотру! – скомандовал Шаламов.
Убедившись, что все в порядке, он повел свое подразделение в казарму.
Начальник продовольственной службы саперного батальона капитан Гляков Пантелей Германович был заядлым охотником. Подстрелить зайца, косулю или кабана на предельном расстоянии было для него удовольствием. Казалось, что других тем для разговоров, кроме охотничьих приключений, для Пантелея