столом и с сосредоточенным видом что-то торопливо писал в еженедельнике. Бросив быстрый взгляд на офицеров, произнес:
– Садитесь, – торопливо махнув рукой в сторону стоявшего вдоль окон длинного стола заседаний, вновь уткнулся в бумаги. Только что подошедший начальник таможни попытался поздороваться, но Соловьев, не поднимая напряженный взгляд от разложенных перед ним бумаг, лишь нетерпеливо махнул рукой, дескать, не до этого. Зашуршали отодвигаемые стулья, офицеры расселись. Глава поднял взгляд, вроде все. Энергично приподнявшись и прихватив с собой ежедневник со стопой бумаг, пересел на высокое кожаное кресло во главе стола заседаний.
Расстегнув пиджак и, тщательно подравняв лежащие перед ним бумаги, Соловьев окинул оценивающим взглядом сидящих перед ним людей в форме. Многие из них его не любили, держа дулю в кармане, дескать, кто ты такой, царек недоделанный, но в глаза это никто не стал бы говорить. Сейчас они попали в одну лодку. А выплывут или потонут, во многом зависело от того, сумеет ли он их убедить или нет.
– Еще раз добрый день, – поздоровался Виктор Александрович с присутствующими, угрюмо закивавшими в ответ.
– Александр Степанович, – обратился он высокому худощавому полковнику в синей форме летчиков, – расскажите о результаты облета окрестностей города.
Тот поднял тусклый взгляд, встряхнулся, сбрасывая угрюмую задумчивость и, попытался по привычке подняться, но Соловьев небрежно остановил его жестом, дескать, не до этого.
– Докладываю! – взволнованным и оттого слегка глуховатым голосом начал летчик, – экипаж облетел окрестности города. За периметром в двадцать километров начинается совершенно чужая земля, дороги, поля, обрываются, словно ножом обрезали. Дальше одна степь, а на севере от города начинается настоящая тайга, что-то типа сибирской. По моему приказу борт пролетел дальше в сторону областного центра, но ни его, ни городов и деревень, лежащих по пути, не обнаружил.
Он замолчал, вопросительно глядя на Соловьева. Мысли его витали далеко от этого кабинета. Он вспоминал дочь с малолетним внуком, уехавших по путевке в Сочи и, размышлял, как станет рассказывать о переносе города жене. Теперь они все равно что умерли, родители никогда их больше не увидят. Лишь многолетняя военная закалка спасала офицера от нервного срыва… Сидящие за столом уже знали новости об облете города от самого летчика и встретили его речь угрюмым молчанием. Глава задумчиво постучал пальцами по столу, секунду поразмышлял, затем поднял глаза на летчика.
– Плотина электростанции с водохранилищем-охладителем осталась на нашей земле?
– Да, – торопливо откашлявшись, односложно ответил летчик.
– Это хорошо, – глава незаметно выдохнул воздух и кривовато улыбнулся. Еще немного подумав, вновь спросил:
– А людское жилье, чужое, – он выделил интонацией последнее слово, – экипаж заметил?
– Да, несколько стойбищ из чумов по типу тех, в которых живут северные народы и, какие-то оборванцы возле них.
– Ну