дной забытой галактики. Ах да, имя этой галактике – Лакрица. Барабанная дробь… И это правильный ответ!
Зачастую слетать куда-нибудь далеко, уйти от дома – одно наслаждение; и хоть дома тебя ждёт горячий чай, нужен ли он, если даже в приокрестном космосе тебя ждут квинтиллионы тонн раскалённого газа, из которого легко приготовить токийский рецепт смайлона?
Но я не был занят астрономическими раздумьями; в принципе-то я обожаю размышлять о будущем, но разве сейчас? И называется ли это мышлением? Когда лежишь на кремниевой россыпи, именуемой песком, наслаждаясь "ужином" чёрной дыры в сорока парсеках отсюда… и одновременно наслаждаясь её присутствием?
А мы лежали на пляже, ограждённом от всех проявлений местного, недружелюбного климата полупрозрачным куполом, снаружи которого плескалось метановое море. Прямо позади нас в ночной глазури увяз лесной массив, скрывшийся под навесом монолитных скал. Думать при таком пейзаже… бессмысленно!
Датчики жизнеобеспечения отмечали идеальные показатели, а сердце стучало не в пример.
Она была очень необычно одета. Волосы синего цвета, одновременно восхищая меня, указывали на её родину – Сектор Андромеды, что далече отсюда. Я же отмечал её платье белого цвета с флюоресцентными врезками, которые переливались под покровом ночи.
Но в Секторе Хаултсмана всё же лучше.
"Неправда."
И тут я, словно вспомнив что-то чрезвычайно важное, выпал из оцепенения и, поёрзав немного, сказал:
– Эй, я же говорил – не надо баловаться с датчиками связи, тем более на моей волне.
– По-моему, твои мысли наивны. Навряд ли ты был в Андромедаине.
– Но я ведь был. Даже побывал на нескольких планетах. Когда я покидал ТК, мы с двумя сотнями товарищей облетели четыре вот этих ближайших сферы… неужто не веришь?
– Что толку, если ты побываешь в одной из комнат картинной галереи? Ведь я там отныне живу. И знаю больше тебя об этом чудесном крае.
– Ладно, я верю. – Хотя верить на слово мне не хотелось. – Но я хочу туда слетать, так что будет прекрасно, если ты покажешь мне такие места, что могут мне понравиться. Андромедаина… Это великолепное название.
– Ты что ж, держишь умных людей всегда при себе? Даже, отправляясь в путешествие, не выпускаешь?
– Конечно.
– Ну да. Наука… Я надеюсь, ты не подумал, что я живу в галактике Андромеда Ближнего Сектора?
– Нет, конечно! – усмехнулся я.
– А я каждого второго ловлю на этом! – рассмеялась она. – Мол, ну очень схожи названия, и люди обычно путаются…
Я встал. Руки были нагреты выше нормы. Я подумал, что надо снова откалибровать управление "второй кожи". Посмотрел на неё. Увидев блеск в моих глазах, она отвернулась, и я почувствовал, как улыбка затмевает все эмоции её лица. Был слышен лишь приятный вздох блаженства.
– Уже двадцать четвертей, моё свободное время истекло. Куда ты теперь? – сказал я.
Нам удавалось редко видеться, но я эти моменты помнил отчётливей всех приключений – даже если вспоминать Особые Случаи.
– На систему У-486. Там у меня будет презентация по политическим вопросам Альянса, – ответила она. – А ещё говорят, там есть то, что мне нужно.
– Может быть, я тоже тебе нужен?
Она не ответила, лишь поцеловала меня в губы. Я знал, что ей особенно нужен мой разум. Погладил её волосы и просто сказал:
– Пока.
– Пока.
И, распахнув "железные крылья", она взмыла в воздух. Я выждал немного… и вспомнил, что пора и мне лететь.
Оглянувшись на Барьер, этот гигантский плазменный купол, я увидел, как извергаются гейзеры снаружи него, выпуская из заключения огромные объёмы сжиженного газа. Барьер успешно отражал все попытки этой планеты сжить людей со свету. Опуская огромные потоки воздуха, он очищал его при помощи фильтров и впускал в образуемый купол. Заменял миллионы гектаров растительности и защищал одновременно. А сам работал от протоисточников, как и многое в космосе. Красота, одним словом, и внушает такое величие своим видом!
Я собирался сейчас отправиться на тройную систему А-230 в трёх сотнях парсек отсюда. Если говорить о ней, как об обыкновенной системе, то можно только вскользь упомянуть о её невероятных размерах. Такая вот довольно большая конструкция антропогенного поколения. Три планеты-гиганта встретились в одном месте и удерживались на силовом поле и межпланетных лифтах; хотя, роль лифтов здесь не то чтобы мала, ведь никакое количество лифтов из обычного титаналюминиевого сплава, если подумать, не могло бы сдержать гравитационную тягу "друзей", когда те вдруг начнут замедляться. Такие металлические кабели выполняли только транспортировочную роль и также образовывали станцию "Узел".
Меня вообще поражает: каждая "малютка" этой триады была почти четыреста тысяч километров в диаметре – и имела при этом общую плотность, сопоставимую с земной. Твёрдая, одним словом. А чтобы сие чудо сварганить, нужно было планеты подобрать по размерам подходящие, доставить