что явившийся Старец, наверное, Отец, а мальчик – это Сын. «Но где же Святой Дух?», – думал я. Значительно позже, изучая богословие и размышляя, я понял, что Святой Дух действовал во мне, давая знание того, что Бог Отец явился в Сыне, от чего я и воспринял Их как одно и то же.
Второе Откровение случилось месяца через два после первого. Несмотря на всю необычность этих Откровенных снов и на осознание того, что они что-то значат, я по неопытности, не придал тогда им особого значения и не стремился запомнить даты, но они запечатлелись во мне с первозданной ясностью, как выяснилось позже, на многие годы.
Итак, вижу перед собой Женщину, весьма Величественную, в платье до самой земли. Она повела правой рукой вправо от Себя со словами: «Отец и Сын». Я посмотрел туда, куда Она указывала, и увидел только одного юношу лет 16-18-ти. С недоумением я снова посмотрел на Женщину. Но Она вновь, поведя правой рукой, так же мягко и нежно произнесла: «Отец и Сын». Но я видел только одного Юношу. Посмотрев налево, я увидел бурдюк, из которого сантиметров на 5 торчала трубочка. В жизни я никогда не видел бурдюка и знал о нём лишь по описаниям. Мне очень захотелось пригубить из него. Женщина с улыбкой, милостиво и благосклонно кивнула головой. Я приложился губами к трубочке и, ощутив во рту нечто приятное и чуть сладковатое, проснулся.
Ныне я не сомневаюсь, что Женщиной была Владычица наша Богородица, а юношей был Её Сын Иисус, в Котором без сомнения был воплотившийся Отец. В бурдюке, очевидно, приятным и сладковатым было естество Св. Духа.
Были мне и другие Откровения не богословского характера, а если можно так сказать – житейского. Тот же Самый Юноша, Который был во втором Откровении, ещё месяца через два-три, явился передо мной с белоснежным шерстяным носком в руках. И я знаю, что этот носок мой, мне жалко в душе, что этот носок не у меня, а у Юноши. Юноша с озорной улыбкой на лице и глядя на меня, потянул за нитку узелка, которым обычно завершается ручная вязка на голенище носка, с намерением распустить носок, и уже нить вытянулась сантиметров на 40. Я смутился, что носок совсем пропадёт, и в душе моей появилось желание отдать Ему свой носок. Будто прознав перемену в моём сердце, Юноша перестал тянуть за нить, и с той же доброй и игривой улыбкой вопросительно обратился ко мне: «Ты отдаёшь его Мне?» «Да, да, забери его!», – уже с радостью и лёгким сердцем подтвердил я своё решнение. И пробудился.
Полагаю, что Юноша (Иисус), пожелал вести меня по жизни, ибо носок, очевидно, символ ноги, но ведь где одна нога, там и другая. Но Господь не желает делать с нами что-то помимо нашей воли, поэтому в этом Откровении испытывалось моё желание. Идеальная белизна и новизна носка, думаю, символизировала чистоту новокрещённого, ведь это Откровение было вскоре после моего крещения, после которого я уже не покидал Церковь, но вёл жизнь воцерковлённого человека. Но хочется отметить ещё одну весьма характерную деталь, во всех Откровениях бывших