чутко дремлющие, спали под крепкими замками. Такова была лампадно-рассветная комната.
Рано вставали от сна в дому железного старика. А в комнате на антресолях, куда тащится прекрутая деревянная, чуть скрипучая лестница, в комнате четырех младших братьев все проснулось ранее положенного срока.
Федор, следующий за Макаром, только на год его моложе, двадцатилетний малый, старший из младших, проснулся, зевнул, зарычал, потянулся, усмехнулся и, захватив за угол подушку, пустил ее по комнате. Целил он в Вячеслава, своего погодка и покорного товарища в играх и более серьезных предприятиях. Но глупая подушка влетела в кроватку семилетнего Корнута. Это младший. Хилый, болезненный, он за последний год совсем чахнет.
Влетела глупая подушка. Придавила. Ужаснулся-проснулся. Затрепетал-захлебнулся. И вот закричал.
Быстро сообразил Федор. Выпрыгнул, бежит, подушку ухватил, назад тащит. Не поспел. Домна Ефремовна, нянька, тут как тут. Из-за ширмы. В чепце, в кофте, еще в чем-то. Старуха злая.
– Ты что, подлец. А! Мало тебе, жеребцу окаянному, архаровцевто твоих, – и в братьев тычет в просыпающихся, в Вячеслава и в Василия. – За младенца принялся. Пропасти на тебя нет, сатана долговязая. Прочь пошел, чего стоишь, жеребец бесстыжий… Не плачь, золотой. Здесь я. Вот мы сейчас мамашеньке скажем. Мамашенька его и выпорет. Подлеца этого несуразного. И выпорет дылду этакую.
– Ну, молчи, нянька. Не нарочно.
– И выпорем. Дворников позовем и выпорем. Не плачь, бриллиантовый… Ишь, подлец. А ты, Васька, чего суешься! Брысь! Дай-ка нам лучше водички… На комоде там. Корнутушка водички попьет. И конфетку Корнутушка скушает. Давай, подлец, конфетку. Есть, чай.
И ожила комната. И поднялись занавески. Здесь они были коленкоровые.
Виноватый Федор поднял под одеялом острые колени и смотрит в книжку. Только что вытащил ее из-под матраса. Теперь не страшно. Не увидят. Другим делом заняты. А книжка занятная.
Вячеслав сердитый проснулся.
– Или Федька забыл, куда идти надо. Шумит тоже… Это тихо делается.
Василий, Васька, и к няньке и от няньки. Молод больно. Пятнадцать лет ему всего. С братьями страшно. С Домной Ефремовной, с нянькой, скучно. В гимназии не обучался: отец под конец не захотел. Чем ты, говорит, лучше их. Они отвернулись. Назад попросились. На тебе попробуем – здесь приучайся, к делу присматривайся.
Силен был железный старик. И думал он тогда, что нет ему смерти.
Читает Васька пятнадцатилетний разные книжки. Но редкую дочитать придется – братья отнимают. Федор да Вячеслав. Увидят, отнимут, разорвут. Разбойники.
Старшие Ваську гонят. А младший только один Корнут. С нянькой. Но Васька любит няньку больше матери. Вынянчила. А Корнут – кто его знает. Пищит. Маленький еще.
Кончились нянькины слова-приговоры-ругательства. А еще рано. А спать уж не хочется. Угомонив Корнута, нянька за ширму пошла-поехала. С чепцом и со всеми своими глупостями. Нет больше няньки.
И Федор говорит:
– Сволочь.
И юноша Вячеслав