вопросов, которые опыт ставит перед нами, для них не существует, поскольку ответ на них дан заранее или, скорее, потому, что их система представлений такова, что для них эти вопросы лишены интереса» (т. ж.).
Попробуйте принять, что это заявил представитель первобытного мышления про этнологов. И высказывание заиграет.
Именно так мы и подходим к тому, что не укладывается в наши системы представлений, а потому все подобные вещи, которыми владели предки, для нас просто лишены интереса. Мы живем в другом мире и другими ценностями! Даже самые высокие достижения древних нам просто неинтересны!
Этим психологическим упражнением я хочу показать, что мы одинаковы с древними: мы видим то, что хотим рассматривать, и слепы к тому, что не входит в круг ценностей нашего мира. Поэтому мы не имеем права утверждать, что древние глупы или ошибаются, когда говорят про силу. Мы просто слепы и не понимаем их, поскольку изгнали те виды сил, что были доступны древним, из своего мира. Мы видим другую силу, загнав Древние Силы и Древних Богов в Тартар.
Загоняли мы их в эту темницу на удивление простым заклинанием: мы убедили себя, что древние, которые верят только в то, что видят прямо и непосредственно, не видят, а представляют!
«Пред-связи, которые имеют не меньшую силу, чем наша потребность связывать любое явление с его причинами, устанавливают для первобытного менталитета непосредственный, без каких-либо сомнений, переход от такого-то чувственного восприятия к такой-то неведомой силе.
Вернее сказать, это даже не переход. Этот термин подходит для наших дискурсивных операций, и он не выражает точно способа функционирования первобытного менталитета, который скорее похож на непосредственное, прямое восприятие или на интуицию. В тот самый момент, когда первобытный человек воспринимает то, что явлено его чувствам, он представляет себе мистическую силу, которая таким образом проявляется» (т. ж., с. 42–3).
Слабость древних оказывается в том, что они не совершают умозаключений, как мы, а непосредственно видят… Противоречивость подобных рассуждений настолько бросается в глаза, что ее приходится прятать под множеством умных и убедительных слов.
«Конечно, интуиция такого рода не делает невидимое видимым, а неосязаемое – осязаемым: она не в состоянии привести к чувственному восприятию того, что чувствами не воспринимается. Однако она дает полную веру в присутствие и действие невидимых и недоступных чувствам сил…» (т. ж., с. 43).
Как рассудок современного этнолога умозаключает подобные вещи, усмотреть с помощью чувственного восприятия невозможно, поскольку ничего, кроме веры в свое превосходство, за этим нет. Ни один из этнологов, разве что, кроме Кастанеды, даже не попробовал увидеть то, что видят простые люди, когда говорят о Силах, потому что мог бы ведь и увидеть! А тогда разрушилось бы все здание его научной карьеры, а заодно с ним и весь современный образ мира.
Но месса стоит Парижа! Поэтому ученый избирает не видеть, но верить