Не мог через калитку войти?
– Не сердись на меня, Марьюшка, – мягко сказал Лука, – что тебя напужал.
– Вот еще, – промолвила Мария, – я и не думала сердиться! Я рада тебя видеть, Лука, а Авдотья еще больше, чем я, радешенька!
Авдотья ласково улыбнулась юноше, и улыбка ее была, точно месяц, выглядывающий сквозь застилавшие небо облачка.
– Как здоровьице ваше, Авдотьюшка? – ласково спросил Лука.
– Хвала Господу, на хворь не жалуюсь. Но сегодня почему-то было очень плохо, – ответила Авдотья.
– Это она по сватовству переживает, – затараторила Мария. – Томится, а еще скрывает, будто ничего и не было вовсе.
– Это правда? – спросил Лука, опускаясь на большой валун напротив скамейки Авдотьи.
– Когда сваты только ко двору с бубенцами пожаловали, ее аж затрясло всю. Она едва без чувств не свалилась. Я еле до скамейки-то ее довела. И водой ее окропила.
Лука плохо слушал рассказ Марии, он неотрывно смотрел на Авдотью, которая нервничала от потока слов сестры.
– Уже скоро мы поженимся, – растроганно произнес юноша. – Мне прямо не терпится назвать тебя своею женою!
Он с нежностью взял руку Авдотьи, которая, сжавшись в комок, не спускала с него глаз.
– А ты? – Лука скорее выдохнул, чем спросил.
– Боюсь я, – прошептала она. – Даже думать боюсь об этом!
– А что ты пугаешься, Авдотья? – спросил Лука. – Меня или жизни со мной?
– Сама не знаю, – вздохнула девушка. – Камень на душе лежит. Вон в доме-то как веселятся, а мне прям белугой реветь охота!
– Может, ты и под венец со мной идти не желаешь? – нахмурился юноша и удрученно склонил перед Авдотьей голову.
Девушка вскочила. Беспокойный огонь загорелся в глазах, она протянула дрожащие руки и, прижавшись головой к голове Луки, зарыдала, лепеча сквозь плач и смех:
– Лука, что ты сотворил со мной?!
В эту минуту на крыльце избы появился совсем уже пьяный Егор Комлев:
– Эй, доченьки, где вы?
– Ой, тятя! – побледнев, воскликнула Авдотья; Мария же совсем онемела от страха.
– Мне, пожалуй, пора, – засуетился и Лука, которому не хотелось, чтобы кто-то из гуляющих в доме людей видел его рядом с невестой. Бросив на Авдотью полный сожаления взгляд, он поспешил к плетню, желая поскорее оказаться дома и лечь спать до прихода, как он справедливо полагал, недовольных его поведением родителей.
Когда Ляле было восемнадцать, сбылось ее первое предсказание. За три года до этого она «увидела» кончину одного из цыган табора. Сказала тогда при свидетелях, что умрет он не своей смертью и родным будет стыдно за него. Все сбылось: цыган повесился.
Мать Ляли тоже владела неведомой силой, но рано умерла. Каким-то образом она успела передать маленькой дочке свою силу. Владеть этой силой вровень со знахарскими премудростями Лялю уже обучала тетка.
Убедить маленькую Лялю верить в то, что другим знать не дано, было очень трудно. Что только ни делала упорная Серафима, чтобы девчонка