огостить.
Было мне 34 года, когда родилась у нас с Марусечкой дочка. Ты – Валенька. Не разочаровала ты отца ни разу. Спасибо тебе и самые мои нежные пожелания.
Исполнилось мне 59 лет, когда стал я дедом. Ты родилась, Кристиночка. Обожал я тебя больше жизни. Ты взаимностью мне отвечала пока не пришла тебе пора взрослеть. Стала ты с юношами гулять, да так и не нагуляла ничего. Валенька говорила, что ты карьеру строишь. Да только пустое это. Семью создавать надо, а не глупостями заниматься. Расстроила ты деда. Не позволила правнуков понянчить. Ну, теперь это уже все не важно. Счастья тебе: полюби и полюбись, малютка моя.
Когда стукнуло мне 65, родилась у моей Валеньки еще одна дочурка. Ты, солнышко мое ненаглядное, Ульяночка. И ничто не отняло у меня твоей любви до самых последних моих дней. Ничего ты не просила никогда, ни на что ты никогда не жаловалась, а, значит, все у тебя есть. Спасибо тебе, милая, и пусть все у тебя по-прежнему будет.
Кроме счастья семейного улыбалось мне счастье и в иных делах. Спасибо добрым людям, была у меня всегда крыша над головой: то комната, то квартира. А как Ульяночка родилась, так и вовсе целый дом нам подарили. И стали мы в нем жить-поживать, да добра наживать. Сначала комнатку вторую, потом веранду пристроили. Печку переложили, второй этаж надстроили, крышу перекрыли. Имение загородное получилось – не иначе! Шумный был дом, хороший. А потом повылетали птенчики из гнездышка, и опустело оно. Не любо стало, не красиво, не дорого.
И все же ценность в нем есть. И ценность не малая!
В здравом уме и светлой памяти, посоветовавшись со знающими людьми, продал я этот дом, чтобы без меня за него дети мои не перессорились, внуки не разругались. Ибо дом не разделишь, а коли нет его – так все мое богатство разумно и легко ложится между всеми дорогими мне людьми. Ну, а чтобы вовсе облегчить вам задачу, написал я завещание и каждому отписал то, что более всего ему пригодится.
Ты, Валенька, уже не молода (ты прости меня, любимая, за правду горькую). Дети твои выросли, на ноги встали, кто как мог. Крыша над головой у тебя есть, денег – хватает (помню, сама ты так говорила). Потому оставляю я тебе свою библиотеку. Ты всегда на нее смотрела, да подойти боялась. А теперь бери, пользуйся, отца добрым словом вспоминай.
Мужу твоему, Валенька, оставляю я миллион рублей, чтобы смог он давнюю свою мечту осуществить – купить машину импортную. Пусть на дачу тебя катает, да ко мне как-нибудь завезет.
Все остальное свое богатство оставляю я любимым внучкам поровну. А чтобы не создать им неудобства в получении, наследство высылаю почтой 17 мая сего года. Спрашивайте на ваше имя письмецо до востребования.
На этом стоит, пожалуй, закончить, дорогие мои. Главное я сказал, остальное поймется, додумается.
Нежно целую вас всех, обнимаю. Дурного про вас никогда говорить не посмею. И вы старика уж не обижайте.
Всегда искренне ваш,
Матвей Григорьев"
Ульяна закончила читать письмо, и в комнате повисла напряженная тишина. Все собравшиеся – те самые люди, о которых говорилось в письме Матвея Григорьевича, – обдумывали услышанное на свой манер.
Валенька едва сдерживала слезы, прижавшись к плечу любимого супруга. Она всегда корила себя за недостаток внимания к отцу. А сейчас, после трогательных слов родителя, ей сделалось особенно тошно. Не прошло еще и недели, как позвонили ей соседи Матвея Григорьевича и сообщили о смерти старика и о предстоящих похоронах. А она – нежно любимая дочь – так и не смогла найти средств и сил, чтобы на следующий же день отправится в долгое и неудобное путешествие. Валенька разрыдалась, причитая, что недостойна подарка, да и от денег стоит отказаться в пользу какого-нибудь детского дома или в церковь все отнести для нуждающихся.
Супруг Валеньки – Андрей Эдуардович – как человек крайне практичный, счел невозможным поддаваться эмоциям. И потому вся его реакция на письмо тестя выразилась в одной короткой, сухой фразе:
– Не было бы счастья…
Ульяна мяла мокрыми руками пожелтевший листок, исписанный мелким незатейливым почерком. Глаза ее покраснели, на щеках блестели слезы, уголки губ нервно подрагивали.
Кристина стояла возле окна, устремив взгляд прочь из комнаты. Солнечные лучи лениво пробивались сквозь плотный тюль, плетя затейливое кружево на ее напряженном лице.
Еще пару минут девушка размышляла, потом резко повернулась к родным и недовольным тоном произнесла:
– "В здравом уме и светлой памяти"! В этом определенно стоит усомниться.
Валенька перестала плакать, Андрей Эдуардович нахмурился, Уля стерла мокрые дорожки с лица. Удостоверившись, что все ее слушают, Кристина вновь окинула родных взглядом и к недовольству своему поняла, что поддержки пока нет.
– Определенно стоит усомниться! – повторила девушка. – Разве станет здравомыслящий человек отправлять такую огромную сумму почтой? Нашей почтой, да еще и "до востребования". Посудите сами: сколько может стоить дедов дом? Миллионов двенадцать – не меньше. Вычесть