ожесточеннейших боев,
Он встретил девочку, лет трех ребенка,
И на колени посадил ее.
Он гладил ей вихрастую головку,
Шутя расспрашивал о чем-то мать
И, не позволив посмотреть винтовку,
Себя за бороду позволил он таскать.
В его глазах была любовь и жалость.
Любовь лилась из-под усталых век.
И мне со стороны казалось,
Сидит в военном френче мирный человек.
Кто знает.
Да, был он мирным, до тех пор, покуда
Страна его к войне не призвала.
И так сидел, но скоро, очень скоро, его позвали.
И снова вспыхнули в глазах майора
Безжалостный холодный блеск и гнев.
И снова, по его приказу,
Артиллеристы ставили прицел.
За много дней
Не видел я ни разу
Чтоб он когда-нибудь врагов жалел!
27. ПАМЯТИ ОДНОПОЛЧАНИНА…
Старшине 1 статьи Михаилу Жукову – боевому товарищу, погибшему от вражеского осколка – посвящается.
Взрыв разъединил нас друг от друга.
Свет померк и вдруг опять возник.
Он упал без окрика, без звука,
Как ножом подрубленный тростник.
Сердце снова биться не заставишь,
Не согреешь охладевших губ.
Он лежал недвижно, наш товарищ,
С ранкой кровоточащей во лбу.
Мать от сына будет ждать известий.
Нет утраты этой тяжелей.
Мы его похоронили с честью
В им же отвоеванной земле.
В той земле, где всем героям слава,
И, когда пройдет военный пыл,
Может быть там памятник поставят,
Где схоронен Жуков Михаил.
28. НЕ МИНОВАЛ…
На полу настил еловых веток,
Холодок больничных одеял.
Белая палатка лазарета…
Все же я тебя не миновал.
29. ЛАЗАРЕТ…
Я не помню, был ли сон мой долог.
Под внимательным ножом врача
Вместе с гноем вынули осколок
Из кровавой глубины плеча.
Я еще смотрел на мир с опаской,
Все боялся боли остроты,
А сестра уже плела повязки,
Белые шершавые бинты.
Поле боя не простое поле,
Кроме боли ничего там нет.
Жгучим сгустком человечьей боли
В поле встал походный лазарет.
30. СТИХОТВОРЕНИЕ О МАТЕРИ…
Помню ночь, она казалась длинной…
Думал я, что не увижу дня…
Маленький, но злой осколок мины
Гнул к земле и тяжелил меня.
Красным жаром белый свет застлало…
Я и боль… И не кого позвать…
Смерти мне и то казалось мало…
В этот миг ко мне явилась мать!
Подошла… Глядит…
Глядит и плачет,
Словно боль моя ее гнетет.
И на лоб мой, потный и горячий,
Руку свою ласково кладет.
Взрывом бомб звенели стекла в рамах,
Сердце болью продолжало ныть.
Смерть?!