решил?
– По говору. Ростов понравился?
– Не знаю, не до того мне.
– А что приезжал? По делам?
– На войну хотел пойти, – грубо сказал майор и осекся.
– А, не взяли, бывает, не всех берут, целее будешь! Ха! Тормознем, двух пассажиров возьмем.
– Не стоит, поехали.
Алексей почувствовал что-то неладное.
– Да тут близко, мне детей кормить надо. Сейчас дальше поедем, – с ухмылкой ответил таксист. Машина резко остановилось, и водитель крикнул новым пассажирам: – Куда едем, хлопцы?
– В Париж, ё-мое. – Двое поджарых и небритых гопника завалились в салон. – Ну шо вылупился на менэ, я тебэ шо, баба шоли? – обратился один из них к Алексею. – Поихали у Киев, ха, ха! – заявил он водителю и снова обратил внимание на пассажира: – Шо, не местный, паря!
– Да, не местный он, ехайте тихо, а то высажу на повороте, – буркнул таксист.
– Да ты не гунди, водила, дай с человеком погутарить! Ша молчишь, приезжий? – проговорил снова тот гопник.
– Да он москаль, сразу видно по роже, небось бабки привез ополченцам или сам к ним податься решил. Шо, скаже, шо я брешу? Ха-ха, – умозаключил второй.
– Шо, дядя, москаль ты? Говори, падла! Ну-ка, водила, глуши мотор, приихали!
Автомобиль остановился в каком-то закоулке. Гопники вытащили Алексея из салона и началась драка. Каким-то внутренним чутьем он понял, что сейчас лучше не сопротивляться, а притвориться телом, шлангом, пылью. Раствориться в траве и земле и ждать. Их так учили, учили притворяться мертвяком, чтобы нанести позже сокрушительный удар. Несколько раз нападавшие пнули его по голове и ребрам. В руках бандитов мелькнули ножи.
– Послухай, Вий, не трогай ты его, похоже, он не из ополчения. Руки марать тока! Пошли! Инвалид убогий, рожа то со шрамом…
– Эй, водила, пикнешь, найдем и убьем! Да, это дирьмо и не дышит! Поихали, Дрон!
– Погоди, сейчас фраера обшмонаю!
Дрон подскочил к майору и начал шастать по карманам. Вдруг вытащил удостоверение и прочитал: «Инвалид войны». Он опешил, сунул корочки обратно и прыгнул в машину. Автомобиль газанул и сорвался в темноту. Майор мгновенно собрался и, держась за разбитую голову, побежал к вокзалу.
– Вий, а мужик-то ветеран, Афган или Чечня, – пробормотал Дрон.
– Что, я же говорил тебе, кончать его надо было! Упустили красноперого! Разворачивай!
Машина вернулась на место драки, гопники выскочили на поляну. Только ливень и мокрая трава. Полутьма, фонари горят лишь вдалеке. Тела инвалида уже не было.
– Убёг? Ладно, забыли, повезло ватнику, поехали по своим делам…
Через сутки Алексей вернулся домой. Все тело ныло и болело. Удары были нанесены профессионально. Ребра ныли, вся спина и лицо сияли синяками и кровоподтеками. Майор отпечатал в своем мозгу две клички: Вий и Дрон.
Мытаров, по сути своей, был не очень жестким, напротив, очень добрым человеком, но, когда все переворачивалось в жизни, он становился злопамятным и жестоким. Служба в ВДВ и война