взглядом огневую точку противника.
– Лина, огневая позиция на два часа! Осколочный! – орал он, перекрикивая стук пуль по обшивке машины. Его напарницу буквально трясло от ужаса, но она упорно старалась затолкнуть снаряд в казённую часть орудия. Его и самого потряхивало в этот момент. Единственное, что давало ему уверенность сейчас, так это сама «Руби» и то, что с ним были его верные помощницы, без которых он был бы как без рук. Наконец, снаряд был заряжен, а прицел наведён прямо на окно, из которого слышалась стрекотня адской печатной машинки.
– Выстрел!
Грохот раскатился по всей улице, резко перекрыв треск пулемёта. На миг всё затихло, но затем звуки снова вернулись в мир. Это был всё тот же гул, всё те же выстрелы, но сейчас чего-то как будто не хватало. Машина смерти, торчащая из окна, замолкла. Точнее, ее, скорее всего вообще не осталось, как и самого окна. Вместо него в стене была большая дыра. Получив передышку, пехота вынырнула из-за танка и рванула к ближайшим укрытиям. События опять понеслись с колоссальной скоростью. Вот Ральф и Пауль разворачивают свой пулемёт в сторону неприятеля, Берн что-то истошно вопит им, за другим бруствером прижимаются к земле стрелки Анна и Гретель, укрываясь от подавляющего огня. Рудольф, Агнесс и Марго забегают в ближайший дом, и поднимаются на второй этаж, из окна которого скоро начинают слышится винтовочные выстрелы. Часть взвода осталась за танком, и ведёт огонь из-за него. События откладываются в голове короткими стоп-кадрами. Лишь башня танка медленно поворачивается в сторону имперцев и раздаётся ещё один громогласный аргумент «крошки Руби». Это продолжается ещё минут пятнадцать, а может быть и целый час. Они стреляют, и в них стреляют. Приближаются сумерки. Стрельба постепенно стихает, а позади взвода слышится гул двигателя.
– О-го-го, смотрите-ка, это же ребята из 37-го! – раздается голос сзади. Там к ребятам идёт другое подразделение. Лейтенант Берн выходит к ним навстречу и отдаёт честь. Командир вновь прибывших приветствует его по уставу.
– 5-ый взвод мотопехоты. Лейтенант Криг. Нам приказано продвигаться дальше этой улицы. Я смотрю, задали вы им перцу. Не такие вы и безнадёжные, добровольцы.
Ребята из 37-го смотрят на армейца совершенно пустыми глазами. Регулярная армия всегда с вызовом относилась к добровольческим силам, считая их ниже себя. Только вот почему-то в этот раз в мясорубку отправили именно добровольцев, а не закалённых в боях армейских псов. Ответа на своё острое замечание лейтенант Криг не получает и предпочитает не задерживаться, оставляя ребят в одиночестве.
Убедившись, что опасности больше нет, Том строит своих людей за танком и проводит перекличку. Все в строю, раненых нет. Когда раздается фраза: «Раненые и убитые отсутствуют», на лице всех расцветает улыбка. Пауль, который только пять минут назад менял ленту в пулемёте, не выдерживает.
– Ребята, ура! – он обнимает стоящую рядом с собой Марго. Та смотрит на него с удивлением, но затем не выдерживает, улыбается