все технологии.
Суеверная дрожь прошла по телу, хотя я не знала, действительно ли верю в Живой Космос. Вот он в меня точно не верил. Так мне говорили священники.
– Я виноват, – тихо сказал Тайрус.
Я остро глянула на него, но он казался подавленным. Увидев выражение моего лица, Тайрус пояснил:
– Нет, я ничего не придумываю, Немезида, и не казню себя попусту. Я знаю, что произошло. Я убил всех этих людей.
Что тут скажешь? Я поймала себя на том, что пялюсь на мертвую девушку, одну из тех, чьи тела оттащили от дверного проема. Ее обгоревшие волосы клочьями слезали с обожженного черепа, тонкая темная рука навеки застыла в скрюченном состоянии. Под ногтями виднелась кровь – бедняжка пыталась процарапать путь на свободу сквозь стену человеческой плоти.
Сидония.
Я стряхнула воспоминания. Девушка была совершенно не похожа на мою Донию.
И все же ее призрак навеки поселился в моем разуме, в том мире, где мне предстояло жить без нее. Я закрыла глаза, пока мысль о ней не отступила. Но боль в груди… Этот груз мне нести до конца жизни.
Несколько слуг Домитрианов подскочили к Тайрусу – поведать о другой трагедии, что случилась, пока мы были в Гелиосфере. Я прислушалась.
– Мы думаем, это был яд. Ужасное происшествие…
Я с надеждой глянула на вестников.
– Муж Примас Дофины. Он мертв.
Тайрус уставился на них, а до меня дошло: вино выпил Сэливар. Не Дивиния, та, которую следовало убить.
Не столь давно я целый месяц провела в одиночной камере, ожидая неминуемой смерти от рук Тайруса. Я ненавидела себя за то, что все еще люблю его, хотя твердо верила – именно он повинен в смерти Сидонии. Тайрус об этом знал.
И пусть он одержал верх над своей бабкой, пусть заставил ее признаться, что она меня обманула, пусть мы с ним поцеловались на глазах самых могущественных грандов империи…
Все равно между нами осталась некоторая неловкость.
И вероломные сомнения по-прежнему грызли мою душу.
Я одновременно ждала и боялась вечера после Церемонии прощения. Тайрус был так занят, исполняя обязанности императора, что мы еще ни разу не смогли остаться наедине.
И опять толком не получится.
Из-за паники и давки погибло куда больше народа, чем от жара звезды. Священник сенатора фон Амадора погибла.
Как и мой несостоявшийся убийца.
Люди Тайруса быстро выяснили, что именно я поставила кубок перед Домитрианами.
– Мое вино было отравлено? Получается, я виновата? Ой. Какой ужас, – удивленно пролепетала я.
Тайрус ответил мне понимающим взглядом.
Что до того, кто подсунул мне отраву… Им оказался мелкий гранд из семьи Локлайт, который тоже, на свою беду, просочился с нами в Великую Гелиосферу. Наверное, надеялся собственными глазами увидеть мою смерть от яда.
А в итоге вместе с остальными погиб в давке.
Интересно, был ли он среди тех, кто отчаянно тянулся ко мне в последние минуты жизни?
С