и продолжал:
– Думаете ли вы, молодой человек, что неясное любопытство могло бы заменить серьезную работу? Я читаю в вашем сердце: не это растение хотите вы знать, а меня; но ваше желание не может исполниться.
– Вы не имеете вежливости ваших соотечественников! – воскликнул Глиндон, слегка задетый этими словами. – Допустив, что я желаю познакомиться с вами ближе, зачем вы отклоняете мой первый шаг?
– Я не отвергаю ничьих попыток, – возразил Занони. – Но мне необходимо знать тех, которые непременно этого желают; что же касается меня, то люди никогда не поймут меня. Если вы хотите сблизиться со мной, то вы это можете, но я советую вам избегать меня.
– Почему же вы так опасны?
– На этом свете часто одному человеку суждено быть опасным для другого помимо его воли. Если бы я захотел предсказать вашу будущность по исчислениям астролога, я сказал бы вам на его презренном языке, что моя звезда бросила тень на ваше созвездие в момент вашего рождения. Не встречайтесь со мною, если вы в состоянии избегать меня; я вас предупреждаю в первый и в последний раз.
– Вы презираете астрологов, а между тем ваш язык так же таинствен, как и их. Я не игрок и не дуэлянт. Почему бы мне бояться вас?
– Как вам угодно.
– Поговорим откровенно. Ваш вчерашний разговор живо заинтересовал и занял меня.
– Я это знаю; умы, подобные вашему, тянутся к таинственному.
Глиндон был снова задет этими словами, в которых, однако, не было ничего презрительного.
– Я вижу, что вы не находите меня достойным вашей дружбы. Хорошо… прощайте.
Занони холодно ответил ему на поклон, и, пока англичанин продолжал свою прогулку, он вернулся к своим ботаническим занятиям.
В тот же вечер Глиндон отправился по обыкновению в театр. Он следил за игрой Виолы, исполнявшей одну из своих самых блестящих ролей.
Зал дрожал от рукоплесканий. Глиндон был вне себя от любви и гордости.
«Это гордое создание, – думал он, – может, однако, принадлежать мне!»
Погруженный в эту радужную мечту, он вдруг почувствовал, что чья-то рука опустилась на его плечо; он быстро обернулся и узнал Занони.
– Вам угрожает опасность, – сказал последний. – Не возвращайтесь к себе сегодня вечером пешком или по крайней мере не возвращайтесь один.
Не успел Глиндон прийти в себя от удивления, как Занони исчез. Англичанин заметил его только в ложе какого-то синьора, куда он не мог войти.
Виола сошла со сцены. Глиндон устремился к ней; но Виола, против своего обыкновения, с нетерпением отвернулась, когда Глиндон заговорил с ней. Она отвела в сторону Джионетту, сопровождавшую ее постоянно в театр, и обратилась к ней вполголоса, но с волнением:
– Джионетта, он вернулся, он здесь, иностранец, о котором я тебе говорила… и один из всего зала он не аплодирует мне.
– Который же это, моя милочка? – спросила старуха с нежностью. – Он, должно быть, очень глуп. Он не стоит, чтобы о нем думали.
Актриса