хитро ухмыльнулась:
– Всё шутишь? А ведь тебе искать, чья это галоша.
Клашка специально «ударила» слово «тебе» и сжатыми кулаками потрясла в сторону присутствующих в кабинете людей.
– Ладно, – вяло сказал Колобанов, – пиши заявление. Без заявления не могу.
Клашка нацарапала «зыевление», сделав кучу ошибок, на которые Мишка (почему-то) не обратил внимания, и пошла к двери.
– Стой! – внезапно остановил её Колобанов. – Искать, говоришь… А ну, подь сюда!
Клашка вызывающе подошла.
– Сымай правый сапог! – приказал Колобанов.
– Это ещё зачем?
– Увидишь!
Клашка наклонилась и обнаружила на правом валенке отсутствие галоши…
С тех пор за глаза Клашку стали называть «Клашка-Галоша».
«Телячье» дело
Иван пас телят, мирно погрузившись в безмятежный детский сон под любимым кустиком. Телята паслись сами, аппетитно поедая клевер и прочие сочные травы с запретного поля, предназначенного для будущего зимнего силоса.
«Ни одна травинка не должна исчезнуть с поля!» – кричали ежедневно у себя в правлении председатель и другие начальники.
Что кричали в правлении, Ивану не было слышно во сне, а телятам на этот запрет было глубоко на… Они обожали своего юного пастушка и спокойно, без нервотрепки, набирали положенный вес.
Телята были детьми местного быка Тихона, который как истинный отец рьяно бдил своих многочисленных отпрысков. Ему не было безразлично, чем питаются его дети.
«Пусть жрут витамины, – думал бык, – а не какую-то там химию в виде силоса».
Именно поэтому Тихон любил Ивана, благодаря которому телята росли шустрыми, бодрыми, раскрепощёнными и здоровыми.
Иван в свою очередь любил Тихона за то, что тот отпугивал председателя – Гария Еремеевича, приехавшего специально из Москвы руководить колхозом. Колхозники окрестили нового председателя Еремеичем.
За постоянную спячку при исполнении служебных обязанностей председатель не мог ни уволить Ивана с работы, ни наказать выговором, так как десятилетний пастушок не числился в штате колхоза по причине несовершеннолетия.
Однако постоянные вопли председателя будили Ивана и мешали ему «пасти» телят, за что Иван и невзлюбил Еремеича.
Надо заметить, что с того момента, как Иван начал пасти телят, деревня преобразилась: даже самые ленивые мужики залатали дыры в заборах, так как незакомплексованные и любознательные телята могли пролезть в любую щель, чтобы попробовать чего-нибудь новенького и вкусненького.
Бык не любил председателя, потому что… потому что не любил! Он закипал от злости при виде шарообразного председателя, расфранчённый вид которого (ботинки, модный плащ) особенно раздражал быка. Но более всего его бесила шляпа председателя, столь несвойственная для сельской местности.
«Тьфу!» – бесился бык и потом полдня отогревал свой взгляд на внешнем виде вечно пьяного скотника Митрича, который обосновывал своё состояние производственной необходимостью: дескать, самогон отшибает специфические запахи