до основания клешней. Он отрубает их одну за другой. Течет прозрачная кровь. Две безобидные культи продолжают двигаться.
Но № 327 по-прежнему не может пройти вперед, труп противника закрывает проход. Застывшие лапки продолжают рефлекторно упираться в дерево. Что делать? № 327 упирается брюшком привратнику в лоб и напирает. Тело трепещет, хитин, разъеденный муравьиной кислотой, начинает плавиться, испуская серый дым. Но голова слишком велика. № 327 вынужден проделать то же самое четыре раза, прежде чем расчищает себе путь по уже плоскому черепу.
Он может пройти. С другой стороны он обнаруживает атрофированные торакс и брюшко. Муравей был только дверью, и ничем другим.
Конкуренты: Когда пятьдесят миллионов лет спустя появились первые муравьи, им пришлось нелегко. Дальние потомки тифииды – дикой осы-одиночки, муравьи не обладали ни большими мандибулами, ни жалами. Они были маленькими и тщедушными, но сообразительными, и быстро поняли, что им следует брать пример с термитов. Им надо было объединяться.
Они создали свои Деревни, построили свои примитивные Города. Увидев, что у них появились соперники, термиты сразу забеспокоились. Они считали, что на Земле есть место только для одного вида общественных насекомых.
Войны отныне стали неизбежны. Во всем мире, на островах, на деревьях и на горах, армии термитов сражались с юными армиями муравьев.
Такого в животном мире еще не бывало: миллионы мандибул схлестнулись не за съедобную добычу, а за «политическую» цель!
Поначалу более опытные термиты выигрывали все сражения, но потом муравьи многому научились. Они копировали оружие термитов и изобретали новое. Мировые термито-муравьиные войны охватили планету и длились от тридцати до пятидесяти миллионов лет. Со временем муравьи стали стрелять муравьиной кислотой, и вот тогда в военных действиях наступил коренной перелом.
В наши дни эти войны еще продолжаются, но термиты теперь побеждают редко.
— Так значит, вы познакомились с ним в Африке?
– Да, – ответил профессор. – У Эдмона было горе, кажется, жена умерла. И он с головой ушел в изучение насекомых.
– Почему насекомых?
– А почему нет? Насекомые с давних пор притягивают людей. Наши самые отдаленные предки боялись комаров, переносили лихорадку, блох, которые вызывали зуд, пауков, которые кусались, жуков-долгоносиков, пожиравших их продуктовые запасы. Это осталось в крови.
Джонатан находился в Фонтенбло, в Национальном центре научных исследований по энтомологии и беседовал с профессором Розенфельдом, красивым стариком с длинными волосами, стянутыми на затылке в косичку.
– Насекомые загадочны. Они меньше и слабее нас, но они нас не боятся, а иногда даже и нападают на нас. Кстати, если вдуматься, все мы находим последнее пристанище в желудке насекомых. Потому что нашими останками лакомятся личинки мясной мухи…
–