сегодня. Отсюда ужас бессмертия и вечная драма существования.
А поэтому искусственного человека все время тянет вернуться к природной простоте, к механическому существованию, когда не надо ни за что отвечать, когда не ты напрягаешься и что-либо делаешь, а через тебя делается, мечтается, любится, когда с тебя снимается ответственность за тот способ, каким ты существуешь в мире, когда верится, что рано или поздно тебе автоматически будет отмерено определенное количество добра, мудрости, счастья. Огромное количество всевозможных обществ и общин, пытающихся жить в гармонии с природой, отвергающих достижения цивилизации, а заодно и моральные представления, – все это говорит о том, как сильна тяга человека к естественному состоянию. Так же сильна, как и тяга к сверхчеловеку: хочется стать мудрым, могучим, обладать сверхчеловеческими способностями. В конечном счете – стать Богом. И хотя это бесполезная страсть, но человек без нее невозможен.
Человек никогда не находится устойчиво и постоянно в каком-нибудь одном способе существования, а мигрирует, мерцает, перетекая из одной ипостаси в другую. Это особенно относится к собственно человеческому, т. е. искусственному, состоянию. Если человек – это стремление быть человеком, то это стремление «быть» постоянно, это постоянное усилие. Никто не может сказать себе: ну все, я наконец-то стал человеком. Никто даже не может сказать себе, что он человек. «…В отличие от всех прочих существ человек никогда не убежден и не может быть убежден, что он человек (так же как тигр не сомневается, что он тигр, а рыба уверена, что она – рыба)… Человек, в отличие от остальных существ, никогда не является собственно человеком[2], т. е. самим собой. Быть человеком – значит быть жизненной задачей, грозным, рискованным приключением на грани самого человеческого бытия. Обычно я говорю, что человек – это драма»[3].
Мы все время пытаемся стать людьми, это, собственно, основное наше занятие. Стать человеком не означает получить профессию, должность, добиться уважения окружающих – все это, конечно, важно, но не является основным признаком человеческого существования. Человека все время не удовлетворяют в полной мере все его свершения и достижения. Человек – это только идея, созданная фантазией, воображением, это путеводная звезда, которая освещает нам путь в часы уныния среди мертвой повседневной рутины, серого водоворота будней. Человек является метафорой самого себя потому, что все подлинно человеческие чувства – это вещи невозможные. Невозможна любовь, которая только в краткие минуты жизни посещает человека, а потом растворяется в обыденной суете и уходит, человек чаще всего любит тогда, когда любить нельзя, когда это опасно, когда угрожает смерть (если в повседневной жизни это не так заметно, то весь опыт художественной литературы, все ее сюжеты и коллизии свидетельствуют о таком положении вещей); невозможна совесть как постоянная и ровная настроенность жизни: если человек не святой, то подавляющее время своей