это и было не совсем верно, но я, почему-то, почувствовал себя бездомным котёнком, которого два мальчишки нашли на улице и теперь пытаются найти ему пристанище. Нет, это не было обидно. Скорее, забавно.
Мне ещё некоторое время пришлось выслушивать их разговор прежде, чем, наконец, окончательно определив мою судьбу, Энтус не пригласил нас к столу. После очередного завтрака, состоявшего из отварной холодной рыбы, хлеба, лука и чая, мы уже втроём направились к морю.
Энтус Карбри был владельцем вполне достойной для такого заброшенного селения ветробойной3 парусной лодки, к тому же, достаточно просторной для того, чтобы в ней могло поместиться трое рыбаков с хорошим уловом. А погода хорошему улову немало способствовала. Из-за прижимного ветра, хоть и слабого, парус мы поднимать не стали, вложив свою силу в работу вёслами. Дахи поначалу попытался опротестовать моё участие в этой работе, заявив, что я ещё окончательно не выздоровел. Постаравшись отмахнуться как можно мягче от его слов, я вцепился в весло.
Пол дня на рыбалке пролетели незаметно. Мы вернулись немногим после полудня со вполне приличным уловом, который уже на берегу разделили на две равные части.
– Может, надо было Дахи больше отдать? – спросил я, когда мы с Энтусом остались шкерить4 рыбу.
– Зачем? – непонимающе произнёс он.
– У него семья, – ответил я.
– А, ты это? – Энтус стряхнул налипшую на нож чешую. – Ты не думай. У нас всё по-честному. Эту рыбу ж ещё высушить, засолить надо. Вот, когда приедут закупщики, тогда мы снова всё в одну кучу свалим, а там будем разбираться.
– Ясно, – отозвался я. – Мистер Карбри…
– Меня все обычно тут дядюшкой Энтусом зовут, – перебил он. – Так привычней, парень.
– Так точно, – ответил я. – Дядюшка Энтус, расскажите, пожалуйста, чем здесь народ, вообще, занимается. Мне бы занятие какое-то найти.
– А это тебе чем не занятие? – отозвался он. – Приобщишься к промыслу, вот и всё занятие.
Я только молча кивнул, от всего сердца надеясь, что не задержусь здесь надолго.
Поселение, в котором я оказался, вряд ли значилось хоть на какой-то знакомой мне карте. Как Дахи успел мне частично рассказать, местное население здесь занималось, в основном, рыболовным промыслом. Ещё кто-то занимался плотницким делом, и, двое – кузнечным. На подобное население этого хватало. Женщины ткали полотна или делали украшения из шнурков, бус и глины, и каждой осенью, всё это вместе с рыбой различного приготовления, пенькой и ещё какими-то мелочами выставлялось в порту, где перекупщики (сложно назвать их купцами) сгребали всё это за мелкую цену, и поселение снова продолжало заниматься своим промыслом или ремеслом. И так из года в год. По воскресеньям все, как один, шли в местную церковь, как я успел заблаговременно узнать, католическую. Впрочем, дядюшка Энтус в один миг понял мою протестантскую принадлежность, однако лишь посоветовал об этом молчать, и исполнять местные законы. Я не противился.
Во всём