«добро», даже самовар и детские полушубки. Мать деда Анна Писоновна боялась вступления в колхоз. Николай Петрович, оставив свой дом, поехал с семьей в никуда, в Вологду. Семья бедствовала, голодала, скиталась, а дед работал плотником. Любил он не свободу, а волю, и не прогнулся под коллективизацией.
На долю наших дедов и прадедов пришлись первая мировая война, революция, коллективизация, Великая Отечественная. Во время войны деда призвали на фронт на хозработы. По состоянию здоровья старшина Гусев вернулся домой. Единственный костюм деда обменяли на хлеб. Он из-за этого бранился, всегда носил только гимнастерку и военные сапоги.
В 1946 году дед овдовел, остались пятеро детей и внук, рожденный от «врага народа».
В возрасте 59 лет мой дед Гусев Николай Петрович в беспросветной «нужде», начал в городе Соколе строительство своего последнего дома. Застолбил участок неплодородной земли и, утопая солдатскими сапогами в глине, из этой же земли и глины, строил. Уже к осени 1952 года он «подвел» стены дома под крышу на улице Нечаевская, ныне – Тимирязева, дом 5. Стены выложил из кирпича-сырца, каждый кирпич набивал в форму вручную, затем кладку связывал (толщина стен была около метра). Подсмеивался сосед Суздальцев: «Что, Гусев, весной унесет твои стены с талым снегом?» А дед строил, дом обшил деревом, крышу покрыл дранкой, рубанком и калевочкой сделал все столярные изделия: рамы, двери и мебель для дома. И под окнами посадил сад.
Дом стоит более 60-ти лет, осел, и окна теперь опустились низко-низко. Из-за отсутствия фундамента грунтовые воды напитывают стены, и дом равномерно садится. По этому проекту построены ещё три дома соседей, в которых выросли дети и внуки Кураповых, Челпановых, Беляевых. Подобных домов в Соколе не встречается.
Дед был однолюбом. Овдовев, он заново выстроил дом, «свил родовое гнездо», один «поднимал» детей, внука.
Дед Николай Петрович был человеком творческим и самобытным, владел строительными и столярными ремеслами, разработал огород, посадил деревья, держал корову и куриц. Хорошо играл на гармошке «балаговка», для внука Юрия продал единственного теленка и купил баян. Его внук, Юрий Владимирович Гусев, прекрасно играл на баяне, исключительно по слуху.
По воспоминаниям моей мамы, я была слабым ребёнком. В два года, когда врачи от меня отказались, дед «выходил» меня, лечил русской печкой и водкой. Затем его сестра Людмиха «нянчила», а дед постоянно давал мне ложку водки и называл «Родное сердце».
Дед был немногословен, с пенсии покупал «чекушку» и пел песню, в которой были слова: «Умер бедняга в военной больнице, долго родимый страдал…»
В доме деда висели иконы Николая Чудотворца и Казанской Божьей Матери. Он не признавал коммунистов, его позиция была проста: «Трепачи, они и есть – трепачи!» Икону Казанской Божьей Матери мама благословила своему крестному Олегу Ульянову, племяннику, а образ Николая Чудотворца и сейчас в маминой квартире.
Дедов