его к себе. Держись меня лучше, а чуть что, мне же первой и говори. Я теперь твоя главная заступница в этом доме, как и прежде, поняла меня?
Девушка кивнула.
– Поняла.
– Ну, тогда ступай, – Эржбета забрала у Маришки из рук кончик своей темной косы и сама заправила его в прическу. – Дальше я управлюсь без тебя.
К ужину в небольшую залу боярыня спустилась нарядно одетая. Только украшений на ней было не много. Пальцы, привычные к крупным кольцам, теперь выглядели непривычно голыми.
– Марку, где мой ларец?
– Вот бабы! Она чуть не убилась, а все за цацки свои переживает, – Марку сделал щедрый глоток вина и отставил в сторону украшенный камнями кубок. – Цело твое барахло, будь спокойна. Только на что оно тебе сейчас? Ты при нас, в кругу семьи. Чего рядиться? Или это в доме мужа тебя научили всюду ходить, разодевшись павою?
Марку громко засмеялся собственной остроте, и отец тоже усмехнулся его словам. Кроме них троих и прислуги, подававшей на стол, в зале не было больше никого. Только поленья трещали в горячо дышащем очаге. Зато в большом зале слышался смех и, судя по всему, царило куда большее оживление. Дружина ее отца и брата вновь веселилась.
– Что они празднуют там?
– Как что?! Твое возвращение, конечно же. Они рады, что с тобой все благополучно, а я не вправе запретить им радоваться.
Марку снова отпил из кубка в то время, как старый Янаке налегал на жаркое из овощей со свиным мясом.
– Кстати, сестрица, – брат вдруг с большим интересом посмотрел на Эржбету, – мои люди говорят, что сбруя с коней была срезана.
Девушка спокойно отпила вина из своего кубка и ответила:
– Я ее срезала. У кучера нашелся нож, им я и высвободила лошадей.
Марку нахмурился.
– Троих лошадей. А четвертую что же, тоже ты прирезала?
– Нет, – Эржбета выбирала в тарелке куски порумянее. – У меня рука не поднялась. Я оставила ее издыхать там.
– Однако же когда мои люди приехали, кобыла была зарезана. Уже о обглодана основательно, конечно. Волки славно попировали там ночью, но все же видно, что ее кто-то прирезал.
– Наверное, кто-нибудь шел мимо по дороге и пожалел ее.
– А нож ты куда дела? – Марку продолжал внимательно изучать лицо сестры.
– Там же и бросила. На что он мне?
– Странно, но ножа в овраге не нашли.
– Должно быть, его прибрал тот, кто лошадь прирезал, – девушка отломила кусок свежего хлеба и макнула его в мясной сок у себя в тарелке.
Боярин Янаке откашлялся и проговорил:
– Ну что это за разговоры?! О ножах и о падали! Нельзя ли поговорить о чем-то повеселее? Марку, что ты молчишь? Рассказал бы сестре радостную новость.
Рука Эржбеты крепче сжала вилку с затейливой витой рукояткой.
– М-да, – протянул молодой боярин, – ну что ж, сестричка, тебя можно поздравить. Ты вот все справляешься о своем драгоценном ларце, а между тем он тебе