Соседи охотно разбирали мелкую мебель, разную полезную утварь и стопки книг, что мы по вечерам выносили к кирпичной ограде, скрывающей мусорные баки. Потом приехал крытый фургон и увёз всё оставшееся в Сиверск. Так бесповоротно эта квартира в доме у подножья чаши холодного моря перешла в разряд наших личных призраков…
…Есть одно правило, которое я неукоснительно соблюдаю, чтобы избежать недоразумений: за несколько часов до окончания пути отправляю сообщение, что скоро буду дома, потому что у нас принято, что тот, кто оставался дома, делает две вещи – убирает квартиру и что-нибудь готовит, хотя бы жарит картошку. Принцип «мой ребенок мне не принадлежит, я лишь оберегаю его младые годы» позволил мне и моему почти взрослому сыну сделать наши отношения дружественными. С моей кошкой у меня тоже хорошие отношения, поэтому было обидно, когда Мотя укусила меня за ногу. Никогда раньше она себе этого не позволяла.
Сын рассмеялся:
– Тебя долго не было, Мотя волновалась. Часто сидела у двери и ждала.
В электронной почте пару дней висело письмо от подруги: «вернешься, поговорим, дел много, некогда, пока». Налаживая скайп, я вспомнила, как мы разговаривали с ней пару лет назад. В те дни на слуху был грядущий переход в пятимерную реальность. Внезапно у меня с колонки соскользнула камера, а Марьяне на экране показалось, что моя комната встала с ног на голову вместе со мной и всем её содержимым, поэтому она закричала: «Эй, у вас там что, уже началось?!»
Сегодня же Маля была рассеяна, погружена в себя, и на простое «как дела?», ответила что, «как в сказке: чем дальше, тем страшней». Потому что на работе завал, дома завал, на выходных надо успеть в три места, а ещё внимания требуют новые знакомые, погода стоит хорошая для лыж, а дочка хочет в кино. На фоне такого количества новостей, моя затопшинская находка как-то поблёкла, и я не стала рассказывать Марьяне, что обнаружила в мамином архиве.
Первый раз я увидела Михаэля посреди ночи, в сотнях миль от места, где я живу. Я ехала к нему почти десять часов, потом стояла на ветру в центре какого-то поселка, освещаемая единственным фонарем в округе. Тьма кругом была живая, кто-то подходил, предлагал помощь. Мне было лень достать куртку из рюкзака, поэтому я глубоко и медленно дышала, убеждая себя, что не мерзну и что это нормально – приехать на край света и ждать встречи с незнакомцем ближе к полуночи. Прочитала афиши: концерт пианистки, медитативный семинар, выставка космической графики. Михаэль не торопился.
Он подошел близко, однако не переступил круг света. Вживую его голос, как и по телефону, был хороший: густой, доброжелательный, почти не колючий. Спросил что-то неважное, повел за собой в темноту. Ему было привычно идти по знакомой дороге, а я спотыкалась, потому что смотрела под ноги и обдумывала ответы – очень хотела понравиться. Михаэль не делал шаг короче, чтобы мне было удобно за ним поспевать:
– Я думал ты моложе.
– Да,