ей еще не хватало!
Линейка подходила к завершению, а Игоря все не было. Внезапно, во время прочувствованной речи Михаила Вячеславовича, по рядам прошло какое-то волнение, и к директору подошла одна из его дородных заместительниц, прошептав что-то на ухо.
Михаил Вячеславович покачнулся, и по школьному двору, еще до того, как он успел прикрыть микрофон рукой, разнеслось:
– Что за лажа такая, Тамара Николаевна?
Блатное словечко из уст директора вызвало всеобщий хохот. Вика же, ощущая всевозрастающее волнение, отчего-то посмотрела в сторону параллельного класса – и вдруг осознала, что Титов буквально сверлит ее взглядом своих арктически-ледяных глаз.
На крыльце, среди руководства школы, произошло какое-то шевеление, Вика увидела милиционера, который, сняв фуражку, подошел к директору и стал что-то ему объяснять. Вика вдруг поняла, что этот милиционер – дядя Игоря.
Потом Михаил Вячеславович, лицо которого вдруг покрылось потом, подошел к микрофону и проблеял:
– По случаю небывалого… гм… инцидента… предоставляю слово товарищу майору…
Дядя Игоря, сменив директора, произнес:
– Всех с новым учебным годом, дорогие ребятки, однако у меня печальные вести. Иначе бы и не пришел сегодня к вам. Один из учеников вашей школы, по совместительству мой племянник, Игорь Ломакин, прошедшей ночью…
Он запнулся, а Вика вдруг ощутила, что близка к обмороку.
– …погиб. Точнее, был убит.
По двору прошел ропот недоверия.
– Да, мне очень тяжело говорить об этом, но это так. Так как есть причины предполагать, что вчера вечером он был не один, прошу всех, кто может помочь следствию, обратиться в милицию. Или прямо сейчас. После завершения линейки ко мне – я задержусь в школе. Ну, извините, дорогие ребятки, что принес трагические вести. Всем хорошего нового учебного года.
Едва сдержав под конец всхлип, дядя Игоря отошел от микрофона и резким жестом надел милицейскую фуражку.
Вика, еще не в состоянии поверить тому, что только что услышала, и чувствуя, что глаза застилают слезы, посмотрела в сторону – и наткнулась на ухмылку Виктора Титова. Тот, заметив, что Вика смотрит на него, медленно поднял большой палец. Вика закричала и потеряла сознание.
В себя она пришла на кушетке в вестибюле школы – над ней склонилась школьная врачиха, подсовывая ей под нос кусок ваты с нашатырным спиртом. Вика, резко поднявшись, заявила:
– Это он! Это он! Это он убил Игоря!
Врачиха и несколько учителей, толпившиеся около кушетки, принялись ее увещевать, повторяя принятые в подобные моменты банальности. Вика же не хотела ничего слышать, ее занимала только одна-единственная мысль: Игоря больше нет в живых. Но даже не это вертелось у нее в голове, а образ ухмыляющегося Титова, медленно поднимающего вверх большой палец.
Разве это было не признание в убийстве? Вика не могла понять, как другие могут игнорировать столь очевидные вещи. Ведь это Титов убил Игоря! Кто же еще? И при этом убийца не