прокисший квас.
Нас выселят куда-нибудь в трущобы,
Где вместе с крысами вповалку будем спать,
Чтоб не мешали людям жить и чтобы
Нам не обидно было голодать.
Я шил «домашники», они не продавались,
Скупал творог, возил его в Москву.
От этой спекуляции гроши мне доставались,
На эти сбереженья и живу.
Я чищу людям выгребные ямы,
Чиню заборы тем, кто постарел.
Берусь за всё, вставляю стёкла в рамы,
Но есть, в конце концов, и этому предел.
Жена ушла, ей это надоело.
Ушла к родителям с детьми и там живёт.
Её я не виню, у ней живое тело,
И пищу требует живот.
Я каменщиком был, но искалечил спину,
И на лечение, конечно, денег нет.
Плесни в стакан и запоём «Кручину»,
И, может быть, тоска моя пройдёт.
Напьюсь когда-нибудь, всё оболью бензином.
Допью бутыль и спичку запалю.
Пусть я сгорю в одном костре едином,
Но, говорят, что прежде угорю.
P. S. Он так и сделал. Бедный, всё предвидел.
Визит жены предельно был суров.
Тогда, представив, сколько будет дров,
Он сделал то, что обещал, чем бредил.
Март 2007 г.
Расстрел
1937 год
Перед расстрелом он сказал: «Ты если хочешь
помолиться, то молись,
Но помни, чуда не свершится.
Поэтому и разрешаю я молиться,
Чтоб ты мог перед смертью убедиться,
Что Бога нет. Теперь перекрестись».
Но он не знал, что вскоре сам умрёт
В мученьях на больничной койке,
И хоть он был во взглядах стойкий,
О чём-то всё шептал его иссохший рот.
Июнь 2014 г.
Цензура
Вы говорите, что цензуры нет?
Цензура есть, ещё какая!
Но не обычная, другая,
И в этом новшества секрет.
«Пишите приключенческий роман
С эротикой и сексом вперемешку,
И прячьте горькую усмешку,
Она помочь не сможет вам.
Подобное имеет спрос,
Подобное печатается нами.
Пишите то, что делает ночами
В постели с женщиной матрос.
Не мучайте себя и нас
Стихами и военной прозой,
Стихами о любви, сравнимой с розой.
Держите это про запас».
Вот вам цензура, и крепка
Её базарная основа.
Она живуча и без крова,
И не нужна ей цензора рука.
Ноябрь 2014 г.
«Несовместимое желаем совместить…»
Несовместимое желаем совместить:
Российскую культуру совмещаем с рынком.
Враги России, наслаждаясь поединком,
Его готовы в шоу превратить.
Теперь настольной книгой служит «Камасутра».
Забыта классика, она
Теперь на век погребена,
Лет через сто её забрезжит утро.
Секс стал народным развлеченьем,
Поэтому и дети не нужны.
Они теперь растут