пришла к неутешительному выводу – все это пустое, и вообще с ее стороны просто глупо об этом думать. Она решила забыть о герцоге-пирате, тем более что он явно не проявлял к ней никакого интереса.
Лашем почти выбежал из Национальной галереи. Он был взбешен. Это было видно по его стремительной походке. Он был зол на нее, на себя, на все на свете, ему не давали покоя два вопроса: каков он на самом деле и правильно ли он живет.
Ему раньше и в голову не приходило совершить какой-нибудь неправильный или неприличный поступок. Сказывалось воспитание, но он не винил родителей, которые воспитывали его так, как считали нужным. К несчастью, они оба слишком рано умерли, и весь груз ответственности лег на его еще не окрепшие плечи.
Но дело было не только в этом. Дело было в нем самом. Кто же все-таки он, как он стал тем, каким был сейчас.
Лашем на ходу кивнул нескольким знакомым, которые остановились, чтобы поздороваться с ним, и быстро забрался в свою карету.
Упав на сиденье, герцог, не дожидаясь помощи грума, захлопнул за собой двери и, стиснув зубы, замер, борясь с ощущением, что его одобрительно похлопал по плечу какой-то очень неприятный тип.
Но ведь рядом с ним никого не было! Он был в карете один. Только что он оттолкнул от себя Маргарет. Скорее всего, после того, что случилось, она перестанет с ним разговаривать, и все из-за того, что у него не хватило терпения хотя бы попытаться понять ее точку зрения. Разве нельзя иногда вести себя чуть иначе, чем он привык? А ведь она намекала ему на такую возможность.
Карета тронулась и поехала в сторону его особняка – не дома, а именно особняка. Лашема снова охватили злость, досада и растерянность. В отчаянии он принялся стучать кулаком по двери кареты до тех пор, пока не разбил в кровь костяшки пальцев.
– Если позволите, ваша светлость. – Камердинер смахнул с его плеча невидимую пылинку и отступил на шаг назад, любуясь плодами своего труда. – Позвольте заметить, ваша светлость, вы выглядите превосходно. Я бы сказал – идеально для предстоящего вечера.
Превосходно. Идеально. Попросту никак, то есть скучно и неинтересно.
После того как Лашем сбежал из Национальной галереи, он несколько часов пытался найти успокоение в делах по управлению его огромными герцогскими владениями. Затем обсуждал с поваром детали праздничного обеда, который он давал членам палаты лордов в честь принятия какого-то закона. Отдыхая, попил в одиночестве чай в библиотеке наедине со своими книгами и мыслями.
Скучно и неинтересно. Он даже одевался так, как принято – прилично и величественно, но он не обольщался на свой счет, от его облика так и веяло скукой.
Разве нельзя было вести себя свободнее, найти занятия хотя бы чуть-чуть поинтереснее? При этом он, конечно, не собирался пренебрегать своими обязанностями, но ведь об этом же Маргарет и говорила ему?
Нет, ему было как-то неудобно и неловко идти на сближение с ней, особенно сейчас, когда он так откровенно сказал ей о том, что с ней не согласен.
Лашем хотел попросить у нее извинения,