торговцев, продающих арепы[18] с тележек с духовками. Все эти люди выглядели счастливыми. И сын Пеньялосы мог безопасно передвигаться по городу – не из-за телохранителей отца, а поскольку не боялся, что его собьет не успевший затормозить автомобиль. Солнце постепенно садилось, Анды окрашивались в огненный цвет. Мы проехали по широким улицам и свернули на запад вдоль магистрали, построенной только для велосипедов. Мальчик обогнал нас и помчался вперед. Пеньялоса оставил мысли о своей политической кампании. Он расхохотался и ускорился вдогонку за сыном. Телохранители пыхтели и усердно крутили педали, стараясь не отставать от шефа. Замыкал процессию Хуан, наш фотограф, на погнутых колесах.
Тогда я еще не был уверен в правоте Пеньялосы. Кто может утверждать, что один способ передвижения лучше других? Как может кто-то разбираться в потребностях человеческой души, чтобы создать город для счастья?
Но в тот момент я забыл все свои вопросы. Я отпустил руль, раскинул руки навстречу прохладному ветру и вспомнил свое детство: проселочные дороги, прогулки после школы, неспешные поездки и ощущение полной свободы. Я чувствовал себя восхитительно. Город был моим. Путешествие началось.
Глава 2. Город всегда был проектом по созданию счастья
Вопрос о смысле человеческой жизни ставился бесчисленное количество раз; удовлетворительный ответ на него пока что не был найден, может быть, его вообще не найти… Мы обратимся поэтому к более скромному вопросу: что сами люди полагают целью и смыслом жизни, если судить по их поведению, чего они требуют от жизни, чего хотят в ней достичь? Отвечая на этот вопрос, трудно ошибиться: они стремятся к счастью, они хотят стать и пребывать счастливыми.
То, что создает счастье или какую-нибудь из его частей, или что делает его из меньшего большим – всё такое следует делать, а того, что разрушает счастье, мешает ему или создает что-нибудь ему чуждое, – всего такого не следует делать.
Если бы вам довелось гулять по Афинам чуть больше 2400 лет назад, рано или поздно вы бы обязательно вышли на агору – широкую рыночную площадь, по периметру которой стояли правительственные учреждения, суды, храмы, алтари богов и статуи героев. Это было удивительное место, одновременно величественное и суматошное из-за торговли. Если бы вы протиснулись сквозь толпу торговцев, возможно, вы бы увидели человека с бородой, ведущего философскую беседу на веранде одного из залов на окраине агоры. В нем вы, несомненно, узнали бы Сократа, который регулярно вступает с кем-то из горожан в диалог и задает вопросы, заставляющие их по-новому взглянуть на мир вокруг. «Разве не все люди желают счастья? Или это просто нелепый вопрос?» – интересовался Сократ у одного из своих собеседников[21]. Получив ответ, который дало бы, вероятно, большинство, он продолжал: «Хорошо, но, если каждый из нас хочет быть счастливым, как мы можем