насколько значительной была роль неприкрытого насилия, власти и традиций в экономике классической Античности, основанной на рабском труде, или в средневековой экономике, основанной на труде крепостных, по сравнению с экономикой, основанной на рыночном обмене. Более того, с учетом относительно примитивных технологий того времени, человеческая жизнь была подчинена воздействию природных феноменов (таких как стихийные бедствия или эпидемии), а также войн и произвола политической власти. В таких условиях обычная нормальная жизнь была предметом мечтаний, а стремление к ней связывалось со следованием предписываемым обычаями правилам поведения. Если добавить к этому религиозные и прочие предрассудки, можно понять, почему повторяющиеся день за днем, год за годом циклы работы и жизни выглядели предпочтительнее инноваций и перемен. Легко понять и то, почему античные философы или средневековые теологи видели свою задачу не столько в описании и интерпретации того, как функционирует экономика, сколько в предписании морально приемлемого поведения в сфере экономических отношений.
Становление политической экономии было результатом объединения двух вопросов. С одной стороны, морального: каким правилам поведения должны следовать люди – в особенности купцы и суверены – в сфере экономической деятельности. С другой стороны, научного: как общество, основанное на разделении труда (в котором каждый индивид или их группа производит особый товар или группу товаров и нуждается в продуктах других в качестве средств существования и средств производства), может поддерживать процесс производства.
Очевидно, эти вопросы взаимосвязаны. Так, если мы ищем объективных оснований для моральной оценки человеческого поведения в экономической сфере, ответ на моральный вопрос зависит от ответа на научный. Эта зависимость усиливается идеей (доминирующей в аристотелевской традиции) о том, что «хорошим» является то, что «соответствует природе». Отсюда и следовало влияние последнего вопроса на первый, отраженное в представлении (широко распространенном среди экономистов классической школы первой половины XIX в.) о том, что задача экономистов состоит в отыскании «естественных законов», управляющих экономикой.
Связь между этикой и экономической наукой определяется тем, как понимается моральный вопрос в тот или иной исторический период. В рассматриваемый период преобладал «деонтологический» подход к этике, в рамках которого моральные суждения выводились из абсолютных, не зависящих от обстоятельств, критериев: «убивать – плохо», «помогать страждущим – хорошо». Позднее, с переходом к преобладанию утилитаристской этики, моральные суждения стали в большей степени основываться на фактических последствиях каждого данного действия в специфических обстоятельствах места и времени. Такая этика стала обязательной предпосылкой понимания того, как работает общество. Однако данная последовательность – выражающая так называемый «консеквенциальный» подход к этике – стала признаваться лишь в XVIII в., особенно в связи с влиянием Бентама