аспектах он может помочь нам понять переход, ставший во многих отношениях шагом назад, от смитовского понятия человека, направляемого богатой совокупностью страстей, к рикардовскому понятию экономического человека.
«Утилитаристская революция» родившегося в Лондоне философа Джереми Бентама (1748–1832) произошла в области, отличающейся от политической экономии, хотя во многих отношениях затрагивающей ее, а именно в области этики. В этой области на протяжении веков дискуссия (упомянутая выше, подразд. 2.1) заключалась в противостоянии двух подходов: де-онтологического и консеквенциалистского. Бентам осуществил решающий вклад в развитие последнего.
В нескольких словах, деонтологический подход утверждает, что действия «хороши» или «плохи» сами по себе: моральное качество действия является присущей ему характеристикой. Например, нанесение человеку вреда, безусловно, является «плохим». Консеквенциалистский подход утверждает, что о любом действии надо судить в том конкретном контексте, в котором оно было произведено, т. е. исходя из его последствий. Даже нанесение вреда человеку может быть «хорошим», например, если кто-то вынужден был это сделать, чтобы предотвратить убийство этим человеком кого-нибудь другого[308].
Деонтологические теории этики обычно основывались на принципе авторитета; традиционно они ассоциировались с религиозными заповедями и были характерны для обществ, ориентированных на уважение к традициям. Консеквенциалистские теории этики вышли на первый план вместе с новой рационалистической ориентацией эпохи Просвещения. Многие философы и социальные реформаторы (такие как Беккариа и Верри в Милане: см. выше, подразд. 4.8) по-разному способствовали успеху данного подхода; Бентам среди них, несомненно, сыграл решающую роль.
Бентам суммировал консеквенциалистскую этику в выражении «принцип наибольшего счастья», или «принцип полезности», который составляет фундаментальную аксиому его первой важной работы, «Фрагмента о правлении». Согласно этой максиме Бентама, «именно наибольшее счастье наибольшего числа людей является мерой добра и зла» [Bentham, 1776, p. 393]. Данный принцип происходит из двух источников – от Хатчесона и (через Беккариа) от Гельвеция (ср.: [Halévy, 1900, p. 13, 21])[309]. Если воспринимать его буквально, то он предполагает два элемента («наибольшее счастье» и «наибольшее число людей»), которые одновременно надо максимизировать. Данный ключевой элемент необходимо учитывать при интерпретации Хатчесона и Беккариа; однако представляется, что «исчисление счастья» (felicific calculus) Бентама предполагает максимизацию только одной переменной: общего социального счастья.
Исчисление счастья, предложенное Бентамом в качестве основного элемента его консеквенциалистской этики, состоит в количественном измерении и алгебраическом суммировании удовольствий и страданий, возникающих в результате любого действия или ряда действий (где удовольствия, разумеется, имеют положительный знак, а страдания – отрицательный). Добро – это то, что дает в качестве результата алгебраически