Солженицын решительно свидетельствовал в пользу достоинства человека в условиях тоталитарного режима, поклявшегося уничтожить его. Первый писатель нации, он пережил войну, тюрьму, ссылку, рак, все виды государственные травли, покушение на свою жизнь и вынужденное изгнание из своего отечества. Репутация Солженицына была высока дома и за границей, пока он ограничивался критикой Сталина, как, например, в ранней работе «Один день Ивана Денисовича» (1961 г.). Хрущеву эта книга понравилась, он же вел кампанию против культа личности Сталина. Книга понравилась и западным интеллектуалам, которые восхищались Октябрьской революцией, но считали, что Сталин предал ее. В своих последующих трудах Солженицын ясно показал, что он не принимает не только Сталина, но и Ленина, и Октябрьскую революцию. В результате он подвергся новым гонениям не только со стороны советского режима, но и со стороны легионов западных интеллектуалов, симпатизировавших делу революции. Когда Солженицын оказался в фактической ссылке на Западе, он встретился сначала с непониманием, а потом с ненавистью за отказ следовать господствующим в либеральном мире материалистическим трендам и лозунгам. Растущая армия его очернителей, неспособных принять правомочность мировоззрения, противоположного своему собственному, вскоре объявила его врагом всякой свободы и прогресса. К либеральной, как и к социалистической критике, Солженицын остался совершенно безразличен. Солженицын – потрясающий пример смелости и выносливости в литературе.
Открыв причину синдрома Дауна, французский генетик Жером Лежен стал всемирно известен, был номинирован на Нобелевскую премию. Но вот в октябре 1969 г. он прилетел в Сан-Франциско с целью получить другую премию – премию «Уильяма Аллана», учрежденную Американским обществом генетики человека. Накануне церемонии вручения премии Жером понимает: подавляющее большинство американских генетиков убеждены, что «ради милосердия» нужно обнаружить детей с синдромом Дауна еще в утробе матери, чтобы их уничтожить. Кажется, они вручили свою премию Жерому только за то, что он способствовал этому обнаружению. Жером в шоке. Перед ним выбор: лгать и делать карьеру, или говорить истину и дать себя распять. Он выбирает распятие. Он знает, что слова, которые он будет произносить сейчас, его коллеги их услышат, ведь это слова генетика, который опирается не на религию или моральную философию, а на естественную науку. Жером знает, что они – его коллеги – не простят ему никогда того, что он не дал им возможность вечно обманывать себя и вечно успокаивать свою совесть. Он знает, что они заставят его платить за это во все дни его жизни. Он знает, что с почестями, с вознаграждениями, с Нобелевской премией – покончено! Жером открывает уста: «Современная генетика доказывает, что в тот самый момент, когда яйцеклетка оплодотворяется сперматозоидом, вся генетическая информация, определяющая будущего индивида, уже целиком вписана в первую клетку. Никакая новая информация не поступает в яйцеклетку ни на одной стадии после ее оплодотворения. Таким образом, генетическая наука утверждает,