жизнь слушать, как некоторые люди по-разному коверкают ее собственную.
Она повернулась к родителям, обняла их и часто-часто заморгала, еле сдерживая слезы. Она скоро вернется домой – и даже не заметит, как пролетит время. Сейчас совсем ни к чему плакать, оставляя на стеклах очков пятна от мокрых ресниц.
– Я люблю вас, – прошептала она.
– Gute Reise[4], — шепнула в ответ мать. Pater поцеловал дочь в макушку.
Алви набрала полную грудь воздуха, расправила плечи и разгладила свой форменный передник. Ей не следовало пока что носить его, но передник придавал ей храбрости и напоминал о мечте. Улыбнувшись родителям, она взяла чемоданы и громко сказала:
– Сюда?!
– Проходите скорее, – поторопил ее проводник, указывая рукой на безупречное серебряное зеркало в большой медно-красной раме. Если оно сделано из того же стекла, что и зеркало в ее комнате, оно должно весить…
Алви решительно выкинула из головы все вычисления. Какая разница, верно?
Проводник прикоснулся рукой к зеркалу, и отражение Алви расплылось в серебряном ореоле. Алви протянула ему билет, он сделал на нем пометку ручкой и вернул девушке.
– В Довер. Шагайте уверенно, – проводник снова жестом указал вперед.
Алви еще раз взглянула на родителей, махнула им, насколько это могло получиться с двумя чемоданами в руках, и шагнула через зеркало в свое будущее.
Глава 2
Алви уже много раз путешествовала при помощи зеркал, но ее все еще поражали эти перемещения. Переход через зеркала ощущался так, будто она проходила сквозь охлажденную ртуть, и ни одна часть ее тела не могла избежать таких ледяных укусов. Ощущение холода просачивалось сквозь одежду и пробиралось сквозь волосы, заставляя спину и руки покрываться гусиной кожей.
В глаза ударил совсем другой свет: бледно-оранжевый от стеклянных светильников Огневиков и белый от обычных электрических лампочек. Вокруг раздавались различные звуки: шаги, разговоры людей, смешавшиеся с отдаленным жужжанием, ревом автомобилей и позвякиванием трамваев. Алви несколько раз моргнула, холод постепенно уходил. Она еще никогда не бывала в Довере до этого. Местная станция зеркальных сообщений была куда крупнее и гораздо многолюднее, нежели та, что в Колумбусе.
– Проходите, освобождайте место, – крикнул ей уже другой проводник, намного старше того, с почти седыми волосами и бородой, и нетерпеливо взмахнул рукой. Схватив свои чемоданы, Алви заставила себя вновь сосредоточиться и поспешно отошла от зеркала, на ходу пытаясь найти свободную скамейку, чтобы сложить вещи и сориентироваться. Но все сидячие места были заняты: на одном сидела пара с ребенком, на другом – группа мужчин, которые разговаривали на языке, напоминавшем французский, на остальных – группа подростков – вероятно, школьный класс – в форменной одежде из клетчатого тартана. Пока она шла, несколько человек взглянули ей вслед, но в основном их взгляд останавливался на ее красном переднике подмастерья. Возможно, замечали