какой-то абсурд. Не могло же это на самом деле случиться со мной? Я убила? Более того, убила, когда сама находилась под действием яда? Это бред! Точно! И почему я раньше не обратила внимание на такие грубые нестыковки?
– Если бы я находилась под действием «Яви», то у меня наблюдалась бы горячка, сопровождающая избавление организма от яда! – воодушевлённо заявила.
– Хиония, не будь наивна, – только и сказал дознаватель.
Тихо, но его слова словно накрыли неподъёмной тяжестью. Тут же в моей голове возникла вереница догадок. Обращение со мной, когда я пришла, целители, которых вызвали, не задавая вопросов о моем самочувствии, слова профессора Лангеля… Быть может, я и была глупа, но не такой степени, чтобы не осознавать своё бессилие в этой ситуации. Все решено без меня, и остаётся подчиниться этому. Идти наперекор поздно, да и бессмысленно.
Вздохнув, я посмотрела на дознавателя.
– И что теперь?
– Теперь… у управления порядка нет оснований вмешиваться во внутриакадемические разбирательства.
– А как же?.. – растерялась я, ведь ранее он говорил, что найти убитого только вопрос времени.
Сложив руки на груди, страж посмотрел на меня, как на неразумного дитя. Наверное, я таковым и являлась, раз сама не додумалась сразу, что студентка-убийца для академии гораздо нежелательней. Это ещё больший удар по хвалёной безопасности учебного учреждения.
Отодвинув листы, Джес Халти демонстративно взял в руки записывающую пластину и задумчиво посмотрел на неё.
– Я всё поняла, – произнесла почти шёпотом, осознавая, что наш разговор не просто записан, но и проведён в нужном ключе.
– Надеюсь на это, – многозначительно ответил дознаватель. – И ещё. Хиония, не стоит больше обворовывать своих друзей.
– О чём вы? – возмутилась я.
– О браслете, – невозмутимо ответил страж. – Это было экспериментальное изобретение вашего сокурсника, Демиса Рихтора. Около двух недель назад оно пропало из его комнаты, о чём он тут же сообщил преподавателю. И если бы ты внимательно изучила предоставленный документ, то увидела бы его имя, как предоставившего сведения о содержимом бусин.
Наверное, у меня неправильные ценности жизни, раз навет Демиса ударил больнее, чем обвинение в убийстве.
– Ещё и воровка, – заключила я.
Видимо, что-то в моём голосе смогла повлиять на дознавателя, который выдал немного пояснений:
– Для него это было лучшим выходом.
Я непонимающе посмотрела на мужчину. Получается, и Демис не по своей воле скрыл правдивые обстоятельства? С одной стороны, это обрадовало, а с другой – стало стыдно перед однокурсником за то, что втянула его во все это, хотя и сама оказалась ввязанной, вопреки желаниям.
– С твоим женихом также была проведена беседа о том, где ты находилась, и что с тобой произошло, – сообщил страж.
– И что именно ему поведали? – с подозрением уточнила я.
Поведение Грегори было настолько неприятным, что я даже не хотела думать о нём.
– Он понимает,