мою пятнадцатую зиму по посёлку прошлась хворь. Она не щадила никого. Но даже тогда старейшины не обращались за помощью к магам, оправдывая своё решение от обычного предубеждения к ним до заметённых дорог.
В каждом доме готовились отвары, составленные из всего, что было под рукой. Местной знахарке после первых смертей не верил никто.
Меня не подпускали к этому делу. Казалось, что и вообще перестали замечать. Даже удивительно, как только и в появлении хвори не выставили виноватой.
Самый старший брат вместе с семьёй жил недалеко от нас. У него было трое детей. Младший, совсем кроха, только недавно родился, в столь неудачную зиму.
Однажды матушка, наготовив отвара, отправила нас с сестрой разнести его братьям. Меня к самому старшему. Время было уже вечернее, мела вьюга, а ветер сбивал с ног.
Застряв в одном из сугробов, я упала. Бутыль, в которую был налит отвар, находился за пазухой. Каким-то неведомым образом я сумела раздавить его своим весом. Тогда же, наверное, впервые испытала отчаянье. Ведь, как и все, верила, что это средство окажется верным, сможет излечить.
Хотелось плакать и выть. Я не боялась наказания – жизни заболевших детей были важнее. Не придумав ничего лучшего, явилась к брату и обманула его, сказав, что мать поручила сварить отвар самой. Я видела, как она его готовила, верила – и сама с этим справлюсь. Брат с недоверием посмотрел на меня, но под плач своей жены согласился допустить к печи.
Побоявшись раскрытия обмана, даже не пыталась извлечь из тела осколки, от которых не смогла избавиться в темноте, хоть они и больно впились в меня.
А потом, начав готовить отвар, забыла буквально обо всём. Мне казалось, что сами травы шепчут, которую из них взять и когда бросать в воду. В бульканье я слышала голос, подсказывающий, в какую сторону помешивать и сколько раз. Запнулась только единожды, не сумев найти у печи то, что требовалось – обычный мёд.
Брат на мою просьбу откликнулся сразу, но подозрения во взгляде не скрывал. Он что-то спросил, но я уже не улавливала посторонних звуков, полностью погрузившись в приготовление зелья. Да, это был уже не просто отвар, а зелье, что обязательно вылечит. Я чувствовала, знала это.
Закончила поздно вечером. Старшие дети уже спали. Я настаивала, чтобы брат с женой разбудили их, но меня никто не послушал. Если бы только знала, какие будут последствия, то непременно настояла бы на своём, а не поддалась усталости, навалившейся на меня. Но я не знала.
Утром старшая дочь брата умерла. Сына он успел напоить, а её нет. К слову, сам он, его жена и младшая дочь избавились от хвори.
Конечно, мой обман был раскрыт. А раны, что остались на животе и груди только подтверждали его. И в смерти ребёнка осталась виноватой только я. Возможно, они понимали, что это не так, но их злость требовала выхода.
В одной рубашке меня вытянули на улицу прямо за растрёпанные волосы. Босиком, спотыкаясь, я брела за отцом до самого центра посёлка. Брат шёл рядом с ним, держа в руках кнут. А люди, все, кто видел нас, бросали свои дела и направлялись