ей-богу как маленькое дитя!
– Тревога, братцы! – закричал кто-то из деревенских, и бойкое торжище кинулось врассыпную, выискивая возможность вооружиться в покинутых избах. Тщетно.
Низкорослые, лохматые, рыжешёрстые кони, частично облаченные в гибкую броню, заполонили площадь, сбивая своими телами разбегавшийся люд. Молодой монгол, нагло улыбаясь творящемуся непотребству, первым ворвался на торговую площадь, легко играя тяжелым ятаганом в могучих руках. Несколько мимолетных движений и несколько мужиков схватились за головы, тщетно пытаясь прикрыть страшные, смертельные раны.
Защелкали арканы, опутывая детей и верещащих баб, которых грозные захватчики желали увести в плен.
Один из арканов больно стянул мое туловище, крепко притянув руки к телу, лишая возможности сопротивляться. Грубый рывок буквально кинул меня лицом в истоптанный снег, по направлению к грозному иноземному захватчику.
Только тут я впервые смог разглядеть монгола вблизи. Зрелище воистину невиданное доселе на русской земле! Худое, скуластое лицо желтого цвета, на котором узкими бойницами были грубо вырезаны черные, злые глаза, наголо выбритый лоб, уходящий под остроконечный шлем с конским хвостом на конусном навершии. Грязные, крепкие, слегка узловатые руки, покрытые шерстью меховой накидки, уходили под добротные, подвижные латы, оковавшие переднюю часть тела бойца. Желтые, заостренные сапоги, продетые в стремена и кривую, блестящую саблю в другой руке – это все то, что я успел разглядеть в миг полета по направлению к земле.
Пребольно, пластом рухнув в мелкий снег, я стал извиваться, стараясь, во что бы то ни стало стянуть обидчика с коня. Монгол лишь насмешливо смотрел на мои потуги вырваться, удерживая мои движения привычной, закаленной рукой, зажав во рту длинные, черные бабские косы, ниспадающие из-под остроконечного шлема.
Иноземец был худ, грязен, низкоросл, но жилист и силен, что выдавало в нем опытного воина, привыкшего к трудностям дальней дороги, он легко натянул аркан одной рукой, другой умело привязывая его к излучине седла.
Атаковали татары так быстро, что только привыкший к неожиданностям отец смог оказать хоть какое-то сопротивление. Вынув нож из-за голенища сапога он, заточенным до бритвенной остроты клинком, первым делом перерезал стягивающий меня аркан.
Схватив за хрустнувшую одежду, он уволок меня за телегу купца, в которую ежесекундно впивались длинные стрелы, не находящие цели. Нет, монголы были замечательные стрелки, не подумайте на недоразвитость их навыков! Если бы ни верный шепоток Ульва, то мы были бы нашпигованы снарядами в первую же минуту сопротивления.
Едва я оказался в относительной безопасности я рванул в сторону ближайшего плетня, в надежде уйти огородами, но крепкая рука отца сдержала мой стремительный порыв:
– Ты куда? – спросил он меня, испытующе уставившись в глаза.
– Варвара – шепнул я разбитыми при падении губами, надеясь, что Ульв меня поймет с одного слова.
Он понял,