ты спал, я принимала ванну…
Не сразу, а успев помыть везде:
И унитаз, и зеркало, и краны,
И пол, и двери, стены и биде…
Пока ты спал, я села за компьютер…
И не затем, чтоб ленту пролистать,
А отвечать на утреннюю почту,
Пока никто не будет отрывать…
Вчера часы пробили только девять,
А ты уже весь превратился в храп.
Но я уже привыкла, что поделать,
Такая есть особенность у пап.
Пока ты спал, я тихо рисовала
Круги и волны, линии спирали,
Чтобы опять после бессонной ночи
В одну картину мысли все собрались.
Не в Питере
Говорят, что будущее вариативно,
Некоторые верят в судьбу,
Допустим, вариативно и прошлое,
Которое приходит как дежавю.
Тогда в одной из таких вариаций
Пункер не накинул на шею ремень,
Не разбились в Иркутске Арман и Катя,
Отец бросил пить и дожил до наших дней,
Дети на день рождения пишут открытки,
Люди улыбчивы и нежны,
Придуманы лекарства от СПИДа и рака
И в Питер с собой приглашаешь ты:
Едим мороженое, держимся за руки,
Встречаем рассветы, катаемся на катерах,
Балуем себя шавермой и чаем,
А не глотаю слезы с утра.
Я немного устал от этой обыденности,
Первый год без отпуска и морей.
Не так много шансов отсюда выбраться.
Соскучился, давай возвращайся быстрей.
Первый раз чёрная зависть,
Наверное, от этого и реву.
Целую. Бнимаю. Засим прощаюсь,
Пошел играть с дочерью и косить траву.
На «Полях»
Снова на пятьдесят девятом, обратно на девятнадцатом, всматриваешься в знакомые лица – ни одного!.. Накатывают воспоминания, но не из детства и юности, скорее из снов, где гонишься за троллейбусом, оказываешься на пятачке аллеи имени Пушкина, магазина «Весна», везде, где было упущено и восполнено, сны только хорошие, но без смысла и без повода, как и вся жизнь…
Перекопано. Светофоры там, где их не должно быть, точнее, не было каких-то двадцать-пятнадцать лет назад. Незачем было. Вечно пустые перекрестки теперь забиты в половину одиннадцатого машинами. Догоняешь троллейбус, как во сне, возможно, там была явь, а тут сон, или наоборот – уже не понятно. Пять остановок. Приятно было видеть Матвеевых, крестника, такие родные, изменившиеся, не виделись пять лет. Она пополнела, он постарел, Андрюха вымахал, годы берут свое. Маринка, крестная, такая же, как и последнюю сотню лет, повзрослела, во взгляде много пережитого, она водолей, без слов понимаю ее. Посмотрел на себя в зеркало: взъерошенный, в растянутой кофте, наглый, язвливый, тоже как сотню лет назад, за то и любят, соскучились по молодости…
Обновились в мозгу картинки, теперь все нормально, обещал быть не позже чем через три года, забрать крестного, если что, забрать крестных всех за тысячу километров, лишнее, на то