сделала знак, и все притихли, оставив пирожные, конфеты и торт.
– Вы все знаете, по какому поводу мы сегодня собрались здесь, – начала речь мисс Борн. – Сегодня мы отмечаем день рождения Ли. Что тебе пожелать в этот день? Оставайся всегда такой, какой ты есть. Нежной, доброй, сердечной. Ты словно лучик света, что после долгой зимы прорезает серое угрюмое небо и приносит на землю весну. С Днем рождения тебя.
– С Днем рождения! – подхватили сидящие за столом.
– А теперь подарок для виновника торжества, – мисс Борн хлопнула в ладоши. Мисс Фейзи вскочила со своего места и скрылась за дверью. Спустя мгновение она появилась с коробкой в руках и протянула ее Ли.
– С Днем рождения, – экономка загадочно улыбалась.
Ли приняла подарок. Раскрыв коробку, она замерла от удивления.
– Боже мой! – воскликнула она. – Как вы догадались? Я всегда мечтала об этом.
Она извлекла из коробки маленького пушистого котенка. Воспитанники тут же загалдели. Каждому хотелось потрогать, погладить маленькое существо, которое удивленно глазело по сторонам и жалобно мяукало. Котенок переходил из рук в руки. Все напрочь забыли о еде.
– А как его зовут?
– А это кот или кошка?
– А он действительно останется у нас? – вопросы сыпались без конца. Директриса не успевала на них отвечать. Положение спасла миссис Доэрти.
– А ну-ка дайте мне его сюда, пока вы его совсем не затискали, – она взяла котенка из рук Майка, который пытался накормить его тортом. – Ему самое место на кухне. И тепло и сытно. А подрастет, будет мышей ловить.
– Но ведь это мой котенок, – пыталась возразить Ли.
– Конечно, твой, – согласилась кухарка. – Никто и не спорит. Ты за ним и будешь ухаживать. Только ему место на кухне, а не в спальне.
Ли ничего не оставалось делать, как согласиться.
Дети снова принялись за угощение. Пир был в самом разгаре, когда кто-то попросил Джин спеть. Джин подошла к пианино, за которым уже разминал пальцы мистер Ван Хельсинг – учитель музыки и танцев, которого за внешнее сходство дети называли Эйнштейном. Музыкант заиграл. При первых аккордах дети перестали жевать и стали слушать, как Джин звонким голосом пела грустную песню. Ее голос сливался со звуками пианино и звучал, словно тысячи хрустальных колокольчиков. Казалось, что звуки исходят не из ее груди, а из самого сердца. Миссис Доэрти даже прослезилась. Окончив петь, Джин грациозно поклонилась. Все зааплодировали. Стали просить исполнить что-нибудь еще, но мисс Борн предложила потанцевать. Все с радостью согласились. Выскочив из-за стола, разбились по парам. Ван Хельсинг заиграл польку. Дети и взрослые пустились в пляс. Холл разошелся так, что вытащил в круг и миссис Доэрти, которая вначале усердно сопротивлялась, но, все же поддавшись на уговоры, вышла танцевать. Они с Холлом так задорно отплясывали, что все остановились и смотрели только на них, усердно хлопая в ладоши.
После танцев снова сели за стол.