столь уж существен, как казалось многим историкам. Объясняя причины неудачи знаменитой атаки генерала Бонами батареи Раевского, автор отметил, что тот был контратакован русскими сразу с четырех направлений и, конечно, не мог удержаться. Сам Наполеон, по мнению Даффи, вел себя в ходе сражения неожиданно пассивно, предоставив Мюрата и Нея самим себе, игнорируя в то же время призывы оказать им поддержку императорской гвардией. Причины такого отказа историк видел в трех моментах: во-первых, в том, что император, находясь во враждебной стране, не мог отказаться от сохранения своего последнего, элитного корпуса, во-вторых, ему не был ясен результат с фланговым движением Понятовского, посланного по Старой Смоленской дороге, и, в-третьих, русская кавалерия появилась на северном фланге. Последнее, как отмечал Даффи, весьма обеспокоило императора и заставило его самого отправиться на левое крыло. Эта задержка с решительной атакой батареи Раевского привела к двухчасовому стоянию французской кавалерии под жестоким огнем и большим потерям. Само же взятие «большого редута», как утверждал Даффи вслед за Рот фон Шрекенштайном, осуществили саксонские кирасиры, которым уступила место расстроенная французская кавалерия 2-го корпуса. К концу боя и русская, и французская армия были расстроены. На другой день, считает историк, Кутузов мог выставить не более 45 тыс. человек, хотя точное число русских потерь Даффи все же предпочел не давать. Не совсем ясным остался для него и вопрос о потерях Великой армии – то ли не более 30 тыс. (по Чандлеру), то ли 58 тыс. (по П. А. Жилину!). Все наиболее важные решения Наполеона, как и Кутузова, считал Даффи, были в основном негативного характера: не принимать план Даву о ночном обходе русских позиций и не бросать в бой императорскую гвардию. Но, в отличие от Кутузова, Наполеон находился в худшем положении, так как не мог надеяться на инициативу своих подчиненных. Он пытался руководить боем диктаторски, как в ранних своих сражениях, но под Бородином он был уже не молод и физически не активен. Если говорить строго, подводил Даффи итоги, русские проиграли сражение – они не были в состоянии возобновить баталию и оставили поле боя. Но в то же время часы наивысшего триумфа Великой армии были моментом ее окончательного разрушения, когда Наполеон и его солдаты увидели, как, поражая врага, они сталкиваются со все более усиливающейся решимостью неприятеля сражаться.
Наряду с великолепным трудом Даффи, в котором были использованы в основном классические методы исследования, в историографии 1970-х гг. наметилось новое направление, связанное с поисками иных ракурсов в исследовании и иной методологии. Это были, главным образом, работы Филиппа Дж. Хэйторнтуэйта и Отто фон Пивки (Д. Смита)[502]. В 1976 г. Хэйторнтуэйт издал работу, рассчитанную на широкую аудиторию и посвященную истории военной одежды в эпоху Отечественной войны 1812 г. За внешней популярностью этой книги скрывалось стремление через символику, военный мундир и военные аксессуары не просто показать перипетии