личного состава, возрастные и социальные показатели этих частей пока не очень сильно отличались от старой армии[595]. Однако волонтеры следующего, 1792 г. уже являли разительный контраст. 68 % их вышло из крестьянской среды, и только 23 % – из среды ремесленников, причем живших в маленьких городках. По возрасту они были более молоды, чем армейские новобранцы и волонтеры 1791-го года. 3/4 были моложе 25 лет, от 10 до 15 % составляли лица до 18 лет. Хуже было физическое состояние, заметно уменьшился средний рост[596]. Летом 1792 г. минимальный возраст был уменьшен с 18 до 16 лет. Офицерские должности на 1/2 оказались заполнены бывшими унтер-офицерами линейных частей. Параллельно была возобновлена вербовка и в линейные войска. Теперь возрастной потолок был увеличен до 50 лет, а минимальный рост уменьшен.
В 1793 г. происходило два параллельных процесса. Во-первых, была проведена амальгама, то есть слияние частей старой армии и волонтерских батальонов, что должно было, по мысли организаторов, совместить военный опыт и республиканский энтузиазм. В значительной степени замысел удался. Несмотря на существование принципа избрания офицеров, реальный механизм был таков, что обеспечивал до известной степени страховку от необдуманных решений[597]. В конечном итоге на офицерских постах остались вполне достойные люди, чаще всего разделявшие республиканские идеалы. Одновременно выборы офицерского состава способствовали возрождению корпоративного чувства с сохранением главных рычагов контроля над армией в руках политиков. Сен-Жюст в те дни справедливо отмечал: «Воинские части имеют право избирать своих офицеров, так как, в сущности, они представляют собой корпорации …<…> Избрание отдельных командиров частей – право солдатской общины… Избрание генералов – право государства в целом»[598]. Во-вторых, в 1793 г. состоялся знаменитый «набор 300 тысяч». 24 февраля Конвент предписал произвести призыв 300 тыс. человек на военную службу. Во многом он уже носил обязательный характер, став зачатком будущей конскрипции. Отличие от всеобщей воинской повинности заключалось в том, что при «разнарядке» в коммуны учитывалось число волонтеров, ранее уже данных коммуной; затем производилась новая запись волонтеров, и если их не хватало (а повсеместно так и было), то производилась жеребьевка или выборы большинством голосов. В любом случае пополнение было только из числа холостых или бездетных вдовцов в возрасте от 18 до 40 лет включительно. При этом каждый призванный гражданин имел право найти себе заместителя в возрасте не менее 18 лет и снарядить его. Для того чтобы привлечь граждан в армию, которая теперь обрела демократический и народный характер, Конвент предоставлял возможности социального продвижения, гарантии гражданских прав и реальные материальные преимущества. Всем отставным солдатам были обеспечены пенсии – либо в виде денежной суммы в 240 ливров, либо в виде недвижимости из фондов национальных имуществ стоимостью 2400 ливров. «Солдаты уходили на войну, – писал Ж. Жорес, – мысленно видя