ним позже, когда Козимо уже успел многое узнать от наставника, повторять было бы просто неинтересно, и старший брат невольно стал помощником у своего учителя – он пересказывал младшему то, что уже знал сам. Росси наблюдал такую картину не раз, делая вид, что занят размышлениями и не обращает внимания на братьев, прислушивался, вот как сейчас, с удовольствием отмечая толковый пересказ Козимо.
У Джованни де Медичи старший сын заслуживал всяческих похвал. Жаль, что младший не таков. У обоих братьев великолепная память и цепкий ум, но если старший употребляет эти прекрасные качества на дело, то Лоренцо предпочитает пропускать услышанное мимо ушей, не нагружая свой ум знаниями. Нет, он тоже схватчив и сообразителен, но легкомыслен сверх меры.
Правда, иногда Роберто Росси под внимательным взглядом старшего сына Медичи становилось не по себе, казалось, что мальчик видит насквозь. Словно за личиной подростка скрывается старый лис. Иногда учитель не был уверен, что вот эта мудрость не по годам ему нравится…
Но сейчас синьора Росси занимало иное. Козимо удался в отца, он думает очень быстро, умеет прекрасно аргументировать свои соображения, выстраивать доводы, делать заключения, у него отменная память, однако юноша совершенно не способен ораторствовать. Присутствие людей его смущает, сбивает, словно лишая скорости мышления и складности речи.
А вот в личной беседе умней человека найти трудно.
Об этом и размышлял синьор Росси, прислушиваясь к объяснениям Козимо. Его младший брат Лоренцо только делал вид, что слушает, он кивал, но мысли мальчика витали где-то далеко. Это, видно, понял и старший брат, он что-то переспросил, Лоренцо кивнул, соглашаясь.
– Да ведь ты даже не слушал! – возмутился Козимо.
– Почему же? Ты рассказывал о фреске Джотто. Пойдем сегодня на реку?
Козимо вздохнул. Лоренцо неисправим, даже если он дословно запомнил все, что говорил старший брат, это выветрится из его головы уже к завтрашнему дню.
Но Козимо все равно объяснял и рассказывал. Он понял, что, когда делает это, многое осознает сам, а иногда что-то, что не привлекало внимания, становится непонятным, и нужно спрашивать у наставника. Синьор Росси объяснял с удовольствием и не был против своеобразных уроков, которые Козимо устраивал Лоренцо.
Так они и учились – сначала Козимо, потом Лоренцо, а потом снова Козимо.
Лоренцо ворвался в комнату, где Джованни со старшим сыном что-то подсчитывали:
– Мануфактура Томаззо горит!
Даже если бы объявили о конце света через пять минут, Джованни де Медичи непременно спрятал бумаги, прежде чем покинуть свой кабинет. А пожар у Томаззо – не конец света, разве что для этого бедолаги.
Горела не мануфактура, а склад готовых тканей, это еще хуже. На самой фабрике влажно, много воды, там все не сгорит, а вот на складах, наоборот, сухо, чтобы сукно не отсырело. Склад не просто горел, он догорал. Когда Медичи с сыновьями приблизились к бывшему хранилищу Томаззо,